Супостат

— Не совсем так. Во-первых, расправиться с женщиной намного проще, чем с мужчиной средних лет. Я подозреваю, что злодей не обладает выдающимися физическими данными. Во-вторых, найти новую ассистентку, которая бы подходила медиуму, не так-то легко, как может показаться. Это тоже — особый дар, и далеко не все люди им обладают. В-третьих, после ее убийства гостям просто негде было бы собираться. Да и не каждый захочет устраивать у себя дома свидания с духами, которые иногда заканчиваются смертью хозяйки. В-четвертых, господа, не забывайте, что это маниак. Ему нравится причинять страдания слабому полу. На первом месте у него не логика, а чувства, эмоции. Отсюда и стихи в «Ниве». Признаться, я предполагал, что Супостат, узнав о том, что моя супруга решила провести следующий сеанс в нашей квартире, каким-то образом постарается его сорвать. И вот теперь ему не остается ничего другого, как убить медиума и навсегда забыть о страхе разоблачения. Именно поэтому я встречался с Эразмом Львовичем в кофейне «Голландия» второго дня. Я обрисовал ему сложившуюся ситуацию, попросил быть осторожным и осмотрительным. Но, как теперь выясняется, он не до конца внял моим словам. И случилось то, что случилось. Убийца следил за ним и, узнав, что он заказал комнату в гостинице, изобрел довольно оригинальный способ лишения жизни, в котором, по правде говоря, особой надобности не было. Будь я на его месте, я бы обошелся без жертв и заставил Чертоногова надолго забыть о своем участии в спиритических сеансах.

— И каким же это способом? — скрестив руки на груди, спросил доктор.

— Раз ему было известно, что медиум собирался тут встречаться с любовницей, то достаточно было позвонить его супруге и сообщить анонимно о местонахождении «благоверного» и одной из ее лучших подруг. Несомненно, она оказалась бы здесь очень быстро. Разгорелся бы такой вселенский скандал, после которого Чертоногов надолго бы лишился душевного равновесия и ему было бы не до духов. Я уж не говорю о графине Брунн и ее муже. Да и вся компания, скорее всего, распалась бы. Не стало бы никаких сеансов. Этот звонок, как вы понимаете, был бы бомбой, которая легко разрушила бы два семейных очага.

— А вы — опасный человек, — погрозил пальцем действительный статский советник, — недаром так говорят о вас те, кто давно с вами знаком.

— Да? — удивленно поднял брови Ардашев. — И кто же, интересно?

— Господин Каширин, помощник начальника сыскного отделения Ставрополя. Не так давно он находился в Петрограде по служебной надобности.

Клим Пантелеевич покачал головой и заметил:

— Антон Филаретович даже здесь успел бросить ядовитое семя. А впрочем, тут удивляться нечему…

Санитары, ожидавшие, когда им позволят унести тело, топтались у двери с носилками.

— Забирайте, — махнул рукой Филиппов.

Дождавшись, когда вынесут покойника, начальник сыска вновь обратился к Ардашеву:

— Допустим, я поверю в эту галиматью и соглашусь, что Чертоногов сумел вызвать дух Саввы Морозова, а потом собирался беседовать с покойной матерью модистки. Я также признаю, что все три преступления — дело рук одного мерзавца. Пусть будет так. Но тогда получается, что сегодня у вас дома должны были собраться все остальные? И, возможно, среди них был подозреваемый?

— Вряд ли. Ни Морис Гюстен, ни ювелир Шмулевич, ни граф Брунн, ни барон Четихин не очень-то подходят для этой роли. Уж слишком они успешны. Хотя, — статский советник на миг задумался, — душевная болезнь может поразить кого угодно.

— А дамы? Сколько там было дам? — подскочил со стула доктор. — А что, если маниак — женщина?

— Нет, — покачал головой Игнатьев, — это маловероятно. Вяземской дважды проткнули сердце насквозь. Тут нужна звериная сила.

— А не кажется ли вам, господа, что мы забываем об одной очень важной вещи: о духовной Вяземской, — задумчиво проронил Филиппов. — Ее смерть была выгодна прежде всего племяннице, которая ни сном ни духом не ведала о наличии завещания. А что, если она как-то связана с убийцей? Или, быть может, девушка и не подозревала, что он маниак, а?

— Этого исключать нельзя, — согласился Клим Пантелеевич.

— Так и я о том же! — обрадовался полицейский начальник. — Для этого ей и в спиритических сеансах не было нужды участвовать, стоило только побеседовать с тетушкой и вызнать у нее все. Да наверняка она сама все ей и рассказывала. Говорят, они были как подружки. — Он посмотрел на Игнатьева и спросил: — А с кем, Петр Михайлович, эта… как ее…

— Пелагея, — уточнил подчиненный.

— Да. С кем она близка?

— Находится в тайной любовной связи с закройщиком Шнеерзоном. Он, кстати, живет бобылем.

— А какие отношения у портного складывались с покойной Вяземской? Не имелось ли между ними неприязни?

— Нет. Насколько я знаю, ничего такого не было. — Он посмотрел на часы. — Что ж, а мне надобно еще в одно местечко наведаться, проведать одного шопемфиллера[17], — устало проговорил Игнатьев. — Сейчас самое время.