Вчера вечером она узнала об интрижке Ланы с актером, чье имя названо не было. Кэсс казалось, что ее родители жили в свободном браке еще до того, как это стало считаться допустимым. У обоих были любовники — и чаще всего, что следовало из записей Ланы, ими пользовались как оружием в борьбе друг с другом. Но для Ланы эти отношения стали первой реальной угрозой ее браку. Она боялась, что ей придется выбирать между любовником и мужем. Каждая страница описывала страдания, каждое слово намекало на предательство.
Кэсс вздрагивала, чувствуя агонию, которую описывала ее мать. Неожиданно она вновь почувствовала себя беззащитной перед обманом и предательством мира взрослых, как будто все еще была той маленькой десятилетней девочкой, так мало знавшей о жизни.
Прочитав половину дневника, Кэсс познакомилась с другой Ланой Турмейн, совсем не той, которую она помнила или представляла себе. Записи разрушали тот образ мамы — красивого ангелочка, который Кэсс так берегла в своей памяти, некоторые страницы говорили о глубокой боли, причиненной многочисленными предательствами Роджера. Иногда она рассказывала о любовниках, которым она позволяла унижать ее, чтобы просто отомстить Роджеру. И наконец, здесь были слова о том человеке, которому удалось так овладеть ее сердцем, как никогда не удавалось и не удалось бы Роджеру.
Без десяти семь Рудольфо был в номер Кэсс. Он тихо вошел и позвонил портье, чтобы заказать бутылку шампанского и черную икру:
— Принесите заказ в люкс, и сейчас же, пожалуйста.
Положив трубку и сделав музыку погромче, он пошел туда, куда указывала брошенная одежда, и оказался в ванной. Вид ее обнаженного загорелого тела едва не свел его с ума. Все, случившееся потом, было неизбежным.
Джеймс сидел в прилегающей к офису личной операторской Джека и просматривал самые последние кадры, прибывшие рано утром.
— Ты был прав, это действительно хорошо, — сказал Джек, когда свет зажегся.
Джеймс знал, как много надо было, чтобы произвести впечатление на Джека, и тем более для того, чтобы заставить его признать это. Было очевидно, что увиденное не просто поразило его — он был воодушевлен.
— Если его закончат, — сказал Джек, — этот фильм может стать хитом и принести кучу денег. Здесь есть все, чтобы получить «Оскар», а с этой чередой провалов на «Юниверсал» и денежными проблемами «Каламбии», «Мирамакс» и «Диснея» этот фильм может поднять «Десмонд» на первое место.
Джеймс кивнул:
— Ну, и стал бы я тебе лгать?
Джек прошел в дальний угол комнаты, открыл ящик и вынул бутылку причудливой формы. Открыв верхний ящик, он достал две кубинские сигары и спросил:
— Хочешь присоединиться?
— С удовольствием, — сказал Джеймс, — успех Кэсс в «Десмонде» — отличный повод!
Джек склонил голову набок и ухмыльнулся.
— Это еще не конец. Еще десять дней съемок в Венеции, потом неделя работы с задним планом и, конечно, монтаж…
Он повернулся на своем месте во втором ряду и нажал кнопку на ручке кресла. Экран вмиг исчез.
— Но могу признать, я прямо-таки поражен игрой Челси, — сказал Джеймс. — Кэсс заслуживает похвалы.
— Не забывай, это я выбрал Челси, я разглядел ее талант.
Джеймс понимал, что Челси все докладывала Джеку о происходящем, но шпионы на съемочной площадке, так же как и в армии, правительстве, всегда были лишь марионетками. Что же нужно Джеку?
— Исходя из того, что я вижу, — сказал Джеймс, — Челси может даже получить награду Академии, но ее игра — это заслуга Кэсс. Знаешь, а ведь у нее классно получается не только общаться с актерами, но и решать другие немаловажные вопросы. Ты видел разработанный ею бюджет и расписание съемок?
Джек кивнул:
— Что касается меня, я просто поражен. У нее есть кое-что, чего не имеет половина мужчин этого города. Этот проект с самого начала был сомнительным. Почему Роджер вообще взялся за него, выше моего понимания.
Простое упоминание имени Роджера заставило Джека сменить тон. Его неприязнь была настолько сильна, что даже одно упоминание о Роджере раздражало Джека.
— С самого начала этот проект был рискованным. Я не верил, что это возможно осуществить, — почти извиняясь, сказал Джек.
Джеймс удивленно поднял брови:
— И теперь ты все еще думаешь, что был прав?
— Ну, давай назовем это моей готовностью к провалу. — Он помедлил. О пари, заключенном между Кэсс и Джеком, было хорошо известно в команде, это превратилось в шутку, которая была у всех на устах: — «Но только Кэсс может добиться здесь успеха».
Джек отрезал кончик сигары, чиркнул спичкой и прикурил сигару одной долгой, глубокой затяжкой. Джеймс сделал то же самое.
— Джек, а вообще возможно, чтобы ты признал, что был не прав? Ты боишься проиграть это пари?
Джек пустил колечко дыма.
— Ты же знаешь, как я люблю всякого рода споры, — лениво протянул он, но в следующий миг его настроение переменилось. Подавшись вперед всем корпусом, он положил локти на колени и скрестил пальцы.
— Расскажи мне еще о Кэсс. У нее ведь никого нет, так?
Скорее это был не вопрос, а утверждение. В голове Джеймса что-то предупреждающе щелкнуло.
— А почему ты этим интересуешься?