Супермодель и фанерный ящик

В качестве предпродажной пиар-подготовки специалист «Сотби» Дэвид Норман написал статью в информационном бюллетене, где рассказал, как его с коллегами Филипом Хуком, Стефаном Косманом Коннери и Саймоном Шоу вызвали в 2010 году на «тайное задание под кодовым словом «Крик». Они отправились в Осло, где их встретил черный седан без опознавательных знаков и отвез на склад на окраине города. Излагая историю в лучших традициях Яна Флеминга, какой не встретишь ни в одном рекламном пресс-релизе, он продолжает:

«Мы поставили подписи у охранника, загудел зуммер, нас пропустили в двойные двери и провели в холодную пустую комнату, где были только лампа дневного света и стол, придвинутый к середине длинной стены. Мы ждали. Через несколько минут два человека внесли большой укрепленный ящик. Зажужжали автоматические отвертки, выкручивая винты по одному. Крышка откинулась, за ней лист защитной бумаги, и перед нами предстал самый известный образ в мире — и все же для нас он стал потрясением. Прежде его экзистенциального ужаса и трагедии бытия (понятий XX века, которые Мунк ощутил и выразил раньше всех), на которые беспрестанно ссылаются и которые бесконечно воспроизводят, нас поразил колорит и яркость картины. Пылающие красно-оранжевые и лимонно-желтые струи пастели, вихрящиеся в небе на фоне почти лазурно-голубых и травянисто-зеленых оттенков гавани и пейзажа, заставили нас вскрикнуть от удовольствия. Картина, выражавшая муку, была при этом ослепительно красочной».

«Сотби» отправил картину на закрытые показы в Северную Америку, Европу и Азию (но, как ни удивительно, не на Ближний Восток!), чтобы потенциальные покупатели могли решить, впишется ли она в их коллекции. Сто пятьдесят коллекционеров увидели «Крик» на частном показе в лондонском отделении «Сотби», еще пять с половиной тысяч на открытых показах. У входа в помещение с картиной проверяли сумки; некоторым посетителям пришлось пройти через досмотровый сканер. Картину защищало несколько слоев стекла.

В Нью-Йорке 350 коллекционеров увидели ее на закрытом приеме. «Сотби» пригласил дизайнерскую фирму создать эффектную инсталляцию. «Крик» освещал прожектор в темной комнате, возможно, в память о словах художника, который хотел, чтобы зрители перед его картинами вели себя как в церкви. Гостей попросили не подходить к картине с шампанским. Из боязни, что создастся столпотворение, «Крик» не выставлялся для публичного показа в Нью-Йорке.

Чтобы вызвать в прессе интерес иного рода и удержать название аукционного дома на первых полосах и в заголовках, некий неназванный сотрудник лондонского отделения «Сотби» нанял британскую букмекерскую фирму Ladbrokes, принимающую ставки на цену, по которой «Крик» уйдет с молотка, на страну, из которой окажется покупатель, если об этом станет известно. До того момента Ladbrokes лишь один раз участвовала в пари, связанных с искусством: принимала ставки на то, кто получит Тёрнеровскую премию, вручаемую галерей Тейт. Меняющиеся коэффициенты печатали британские газеты и Кэрол Фогель в The New York Times. В итоге шансы, что продажная цена с учетом премии покупателя превысит аукционный рекорд в 106,5 миллиона долларов, оценивались как три к двум и три к одному, что цена превысит 150 миллионов. Что касается гражданства покупателя, то русские шли пять к двум, азиаты и европейцы — три к одному и американцы — четыре к одному.

Ladbrokes прекратила принимать ставки за четыре дня до аукциона, потому что слишком многие ставили на то, что картина «побьет 106 миллионов и установит рекорд», особенно с Ближнего Востока. Букмекеров заботило, что участники торгов могут поставить на то, что сами же собираются сделать, и создать таким образом выигрышную ситуацию для себя. Также Ladbrokes предложила пари десять к одному, что картина уйдет меньше чем за 45 миллионов, что было практически невозможно, потому что Ольсен наверняка обговорил более высокую резервную цену.