Супергерой

Тут же он всё и узнал, обезумевший в клетке мужчина всё ему рассказал. Этим двум каннибалам было лет по сорок, они были очень умны, но просчитались. В подвале у них было много разных ножей и инструментов для разделки мяса. Тут же была и морозилка. Окровавленные фартуки висели рядом с разделочным столом. В дальнем углу стояли вёдра с волосами и клочками кожи. В банке, на столе лежала куча зубов, в другой ногти, вырванные с корнем, и многое другое. Что напоминало своеобразную коллекцию, которую точно не покажешь друзьям.

Тут он и решил, что принесёт их в жертву, так он решил с голосом, вместе. Как по иронии судьбы тут был тот самый операционный стол, который часто являлся ему во снах весь в крови. Как внутренний наставник этот голос давал ему подсказки. Герой бы точно не вспомнил, когда появился он. Точнее, наверно, он был всегда, только герой предпочитал считать его чем-то отдельным, хотя он точно был его. К вечеру на операционном столе пролилось очень много крови. Всё это было на глазах мужчины в клетке, он окончательно обезумел. Он болтал без умолку, молил господа простить ему грехи, перечислял свои проступки, среди них было и убийство, были кражи, многочисленные издевательства над подчинёнными. Бог его не услышал, но услышал герой. Он в это время чистил операционный стол, тогда он и решил, что здесь будет его жертвенный алтарь. Тогда-то голос и сказал ему: «Вот оно, грязная кровь прольётся, алтарь очистит её, очистит и душу…»

– Хочешь, я отпущу твои грехи? – спросил он у мужчины в клетке.

Он посмотрел на героя как на господа, у него потекли слёзы вперемешку с соплями. Сидя во всей своей грязи, он смотрел на него как на посланца свыше, как на спасителя его души. Он согласился, никаких противоречивых чувств у него не возникало. Он считал его спасителем. Герой ему сказал, что он сможет стать чистым как этот стол, ему лишь нужно лечь, чтобы все грехи, вся чернь ушла в алтарь. Мужчина послушно лёг, впервые за несколько дней, он чувствовал умиротворение, благодарил всех богов, благодарил героя. Герой дал насладиться ему этой минутой, но потом принёс его в жертву, ему нужно было выпустить крик мужчины. Специальным приспособлением он вытащил и отрезал ему язык, тот от своего бессилия начал кричать, чувствуя себя прикованным к столу. Он не ел, не пил три дня, за исключением своих выходом. Мужчина погиб, захлебнувшись своей кровью. Герой вскрыл ему вены, чтобы пустить больше крови на алтарь.

На следующий день он закопал их всех. Так и началась это череда. И в первый раз за всё время, после всего пережитого, он был ранен, какой-то прошмандовкой.

У дома был огород, он закапывал туда людей раньше, и растительность будто взбесилась, тогда то он и понял, что сможет выращивать из этого еду. Раньше ему приходилось добывать еду самому, он никогда не воровал, мог только попросить о помощи, но чтобы украсть… Как он мог украсть, если сам убивал за кражу. Раньше он питался дарами леса. А сейчас мог вырастить всё сам, конечно, это не исключало мясо, он ставил ловушки и охотился. Любой бы садовод мог позавидовать его огороду, он спросил бы, в чём секрет героя… Любой бы охотник мог позавидовать его способностям, добыче, и мясу на его столе, он бы спросил, в чём секрет героя… Секрета не было, он просто вырос в лесу, был вынужден искать пропитание, когда ягоды, орехи, грибы, растения, жуки, когда и дичь. Герой не был обременён совестью, точнее той совестью, которая бы сказала, что плохо выращивать себе еду на кладбище. Но это и была часть его философии, он отдавал грешные тела земле, а она взамен дарила ему еду – всё просто. Тем более, там уже нет души, ничего человеческого, просто грязное тело животного. Он выживал при разных обстоятельствах, будто рука господа вела его. Даже если ему помогали люди, он знал, что им нельзя верить.