Супербомба

– Здесь направо. Во двор заезжай, – предложил мне Алиахмет.

Наверное, ему показалось, что он приказал, и он хотел бы, чтобы все было так, но я предпочел формулировку «предложил». И потому ответил:

– Если тебе в этот дом, то пешком иди. Там двор плохой, разворачиваться неудобно.

И я остановился. Он думал дольше, чем следовало бы. Видимо, оценивал мое поведение. А поведение простое, и оценивать его нечего. Я хорошо знаю характер чеченцев. Им только раз уступи, прояви вежливость или добрую волю, они сразу принимают это за слабость, начинают тебя презирать и стараются на шею сесть – народ такой.

– Ладно, – согласился, наконец. – Что ты мне предлагаешь?

Его «предлагаешь» относилось, как я понял, совсем не к желанию куда-то ехать или не ехать, а к нашим отношениям с Джабраилом.

– Я ничего тебе не предлагаю. Я хочу знать, кому Джабраил разболтал о наших с ним отношениях, хочу найти этого человека и отдать его тебе. Он же очень тебе нужен, как я понимаю. А мне он очень не нужен.

– Его зовут Эдвардас Кальпиньш, – сообщил Алиахмет. – Парень серьезный, бывший офицер. Воевал в Афгане. Герой Советского Союза.

– Это не страшно, – сказал я. – Ваш президент тоже Герой России, но это вовсе не говорит о том, что я должен...

Алиахмет хмыкнул на мою недоговоренность. Недоговоренность всегда можно по-своему понять. Пусть и понимает, как желает.

– Ты сможешь поискать Кальпиньша по своим каналам?

– Как только появлюсь в управлении, сразу дам запрос в картотеку и по всем райотделам. Если он где-то зарегистрирован, он – наш.

– Едва ли он будет регистрироваться, разве что в гостинице. Его надо иначе искать. Хотя бы по росту.

– Он очень высокий или очень низкий? – спросил я. – Сегодня он разговаривал со мной из темного угла. Я не видел его ни разу. Я говорил тебе.

– Он высокий. Как баскетболист. Я и это говорил, голова твоя тупая.

– Примета хорошая. Будем искать. А голова у меня не тупая. Просто я не спал уже давненько. Все в голове путается.

Алиахмет открыл дверцу, вышел и сказал уже с улицы:

– Твой номер я знаю. К вечеру позвоню.

– А если будут сведения раньше? И если будет срочная необходимость? Как тебя найти?

Он подумал несколько секунд, потом неохотно сообщил номер мобильника. После этого лениво повернулся и пошел во двор. Я смотрел в его спину и думал о том, откуда он знает мой телефонный номер. Вот же менты продажные – сообщили... Кроме сослуживцев, это сделать было некому.

* * *

Домой я возвращался быстрее, чем было необходимо, и уже не стал ставить машину на стоянку – утро подступило вплотную, вышли на прогулки с питомцами многочисленные собачники нашего дома, и их специальная огороженная площадка прямо против моего подъезда, а сигнализация у меня надежная, и за целостность своего «Пассата» я могу не опасаться.

Я хотел хоть немного поспать, поскольку чувствовал уже, как мир вокруг меня слегка плавает, покачиваясь, как на волнах, лег, даже не раздеваясь, и не в кровать, а на диван, лишь подушку под голову подложив, но уснуть сразу не смог. Конечно, бессонница тормозит всякие реакции, в том числе и реакции восприятия происходящих с тобой событий. Недавнее нападение чеченцев в нормальной обстановке вывело бы меня из себя, взбудоражило бы. Но сейчас я воспринял это спокойнее и ленивее. Да еще совмещение различных острых событий в коротком промежутке времени тоже притупило реакции. Но, в свою очередь, требовало раздумья.

За окном привычно погавкивали время от времени собаки. К этому в доме все давно привыкли и на частые собачьи разборки внимания не обращали. А я пытался проанализировать ситуацию, с тем чтобы выработать план поведения. Мне необходимо было выработать этот план, чтобы ни в чем не допустить промашки. Каждая из двух ситуаций, с которыми я столкнулся в течение суток, уже способна заставить задуматься надолго. А совместить две, и при этом не запутаться, дело архисложное.