Супербомба

– Ну, так что?.. – с порога спросил Генрих Юзефович и семенящей подпрыгивающей походкой устремился за стол, где занял место, и сразу разложил перед собой коричневую затертую кожаную папочку, раскрыл ее и в какие-то бумаги заглянул, словно желал свериться с документами, перед тем как разговор со мной начать. – Могу, вполне могу предположить, что вы не убивали, и даже охотно поверю этому, поскольку уважаю спецназ ГРУ и не хотел бы разочаровываться. Как адвокат с громадным опытом работы прекрасно могу себе представить, что вас подставили. Менты или еще кто-то – в этом разобраться следует, но разбираться предстоит вам самому, учтите. Я могу только дать несколько умных советов и чуть-чуть подправить вас в фактической базе, но отнюдь не собираюсь влезать в дебри поиска, где стреляют и, чего доброго, в меня рискуют попасть... Итак, вы, Сергей Алексеевич, что-то уже накопали?

– Пока ничего серьезного, Генрих Юзефович. Но мне хотелось бы обладать информацией о всех контактах убитого Мамоны, которые хотя бы в малейшей степени могли бы вызвать чье-то недовольство.

– Ну, вы, голубчик, загнули. Тогда мне придется рассказывать вам абсолютно обо всех контактах. Обо всех абсолютно. Убиенный был жестким по натуре человеком, и его действия всегда вызывали чье-то недовольство, даже в том случае, когда без проблем укладывались в рамки существующего законодательства. Представьте!.. Он держал дома трех алабаев. Очень, чрезвычайно доминантные собаки, каждая всегда стремится стать вожаком и не позволяет оступиться ни собрату, ни хозяину. И он был таким же. И среди собак, и среди людей. Он сам был по характеру алабаем. А диалектика каждого дня нашей жизни такова, что добро для одних всегда оборачивается для кого-то злом. С этим в мирской суете не все хотят мириться, кто-то иные пути ищет и остается ни с чем и в дураках, заметьте. В абсолютных дураках. Только тот, кто существующее положение осознает и признает, добивается в жизни успеха. А Мамонов как раз из успешных был, хотя порой и грань дозволенного слегка переступал.

Судя по всему, он любил разговаривать и сам своим разговором наслаждался. Меня такие люди быстро утомляют, и я предпочел его вернуть ближе к земным делам, без диалектики.

– Нет, Генрих Юзефович, все контакты меня, судя по всему, интересовать не должны, поскольку времени мне отпущено мало. Или я с вашей помощью сумею вовремя выбрать нужные, или меня поймают и дело закончится безрезультатно. Не могу же я всю жизнь прятаться. Так что давайте вместе подумаем, что мы сможем рассмотреть как наиболее реальное.

Под окном прошелся, как часовой на посту, Владимир Викторович Сапожников. Мы с Генрихом Юзефовичем одновременно проводили коротко стриженный затылок глазами и снова друг на друга посмотрели.

– А по какому принципу я должен выбирать контакты Мамонова? – он словно бы радовался затруднительности моего ответа.

– Давайте по порядку начнем. Мне подсунули пистолет. Подсунуть его могли в течение половины рабочего дня. Это время, которое я отсутствовал в квартире – только четыре с половиной часа. Маленькое исследование из тех, что пока доступны мне, – опрос жителей дома, – показало, что у соседнего подъезда в этот промежуток времени останавливалась ментовская машина. К сожалению, я не имел возможности проверить, к кому в соседний подъезд приезжали менты и приезжали ли они именно в соседний подъезд. По поведению ментов во время обыска я имею полное право предположить, что они приезжали ко мне, зная, что меня на месте нет. А открыть дверь они могли бы без проблем, замок несложный. А потом, когда я появился, приехали и они. Уже на готовенькое. Возглавлял приехавших капитан Севастьянов из городского уголовного розыска. Это раз. Первое направление поиска. Идем дальше...

– Вы лично опрашивали жителей дома? – Генрих Юзефович поднял в удивлении густые брови.

– У меня слишком мало помощников, чтобы я мог кому-то поручить это дело.

– И вас не узнали?

– Разве трудно изменить внешность?..

Я прекрасно знал, что информацией о методах работы ГРУ вообще и спецназа ГРУ в частности простой обыватель, даже адвокат, не обладает. Даже офицер Российской армии, не имеющий отношения к военной разведке, знает об этом, как правило, не больше простого обывателя. И потому мог смело врать. И мне поверят. При этом вполне могу использовать даже принцип пропаганды Геббельса: «Ложь должна быть чудовищна, чтобы в нее поверили». Я солгал. Генрих Юзефович поверил. Это я по глазам увидел. Поверил и даже зауважал человека, который умело меняет свою внешность.