Суп, второе и компот

– А зарабатывать на него как будешь? На вокзале? – спросила цыганка.

– Я техникум кулинарный закончила. В столовую пойду работать, – буркнула проститутка.

– Моя мама может с врачами помочь. Здесь, в Москве. Она многих женщин в больницу устраивала, когда Варжетхан просила, – сказала я.

Тем вечером Галя забрала меня к себе в комнатушку, которую снимала в коммунальной квартире. Не знаю почему, но к Гале я согласилась пойти. Ящики грузчики отнесли в подсобку и поклялись, что ни один не пропадет. Галя приготовила для меня гренки в духовке. Невероятно красивые. Поджаристые. Сверху стекал сыр. А утром сварила яйцо, которое я никогда в жизни не ела. Сейчас знаю – пашот. Яйцо варится в воде с добавлением уксуса. Получается аккуратный мешочек. Если разрезать, вытекает желток. Галя поставила передо мной тарелку с завтраком, а я не могла до него дотронуться. Все было слишком красиво – из ломтика колбасы она вырезала цветок. Из огурца – деревце. Яйцо лежало на кусочке обжаренного хлеба.

– Почему не ешь? – спросила обеспокоенно Галя.

– Слишком красиво. Я такое никогда не видела, – призналась я.

Галя расплакалась.

– Я столько рецептов знаю… Так хочу готовить для собственного ребенка. Кашку варить. Ты какую кашу любишь?

– Пшеничную. Ею цыплят и детей в нашем селе кормят. И кукурузную. Из муки кукурузной. Еще пшенку люблю.

Гренки на завтрак

Гренки, конечно, незаменимый завтрак – сытно, вкусно, быстро. Сын любит гренки в яйце. Батон белого хлеба нарезать. Яйца взбить с молоком, солью и перцем по вкусу. Окунуть ломтик хлеба в смесь яиц с молоком. Сковороду разогреть, положить ломтик сливочного масла и добавить немного оливкового. Тогда сливочное масло не будет гореть. Выложить гренки на сковороду, поджарить, перевернуть и накрыть крышкой.

Я в детстве любила гренки с сыром. Можно запекать в духовке, а можно жарить на сковороде. Если в духовке, то сыр натереть, смешать со сметаной и сливочным маслом. Выложить смесь на ломтик хлеба. Запекать на сухом противне в разогретой до 200 градусов духовке до тех пор, пока сыр не расплавится.

Если на сковороде, то сначала обжарить ломтик хлеба с одной стороны, перевернуть, выложить любую начинку – сыр, колбасу, помидоры. Закрыть крышкой и жарить несколько минут на среднем огне. Опять же, до того момента, пока не расплавится сыр.

Дочь любит «спрятанное солнышко»

В ломтике хлеба вырезать мякоть, оставляя корочку. На сковороде растопить сливочное масло, добавить немного оливкового. Разбить в углубление яйцо. Посолить. Жарить несколько минут на среднем огне. Закрыть яйцо вырезанной хлебной мякотью и осторожно перевернуть. Жарить до готовности, но не пережаривать. При разрезании желток должен вытекать из гренки.

Пока я сидела на перроне и спала в комнатушке Гали, мама обрывала уличные телефоны-автоматы. Врывалась в будки, отпихивая людей, стоявших в очереди. Меняла рубли на двухкопеечные монеты. Обзванивала вокзалы и больницы столицы. Забегала на почту, чтобы дозвониться в село – в редакцию, в сельсовет. Возвращалась на Казанский вокзал, бегала по перронам. Я, как выяснилось позже, в тот вечер еще ехала в поезде, а бабушка находилась в другом селе в командировке. То ли мама перепутала день моего прибытия, то ли бабушка, но мама металась по вокзалу сутками раньше. И уже на следующее утро сидела в милиции, требуя объявить меня в розыск, хотя как адвокат прекрасно знала, что должно пройти трое суток, прежде чем можно подать заявление. Она заночевала на вокзале, в миллионный раз оббегав все перроны, заглянув во все туалеты и закутки. Ее знали уже все – от приблудной собаки до начальника комнаты милиции. Но и они работают посменно. Так что в тот день, когда я сидела на перроне, на работу заступила другая смена.

Когда мама оказалась дома и рухнула на кровать, зазвонил телефон.

– Ну что, доехала? Кристинка эта молодая и дурная. Ты с ней поговори построже. Нам же теперь с ней Манечку отправлять. Можно еще с бабой Катей, но она хамка и язык как помело. Банки не разбились? Там компот еще. Манечка любит. Открой ей сразу же, – говорила в трубку бабушка.

У мамы чуть сердце не остановилось.

– Где Маша? – спросила мама.

– Как где? У тебя, – у бабушки на том конце провода тоже чуть не остановилось сердце.

– У меня ее нет. Я сутки на вокзале просидела, в милицию ходила заявление в розыск подать. Не приняли, – прошептала мама.

– Какой розыск? Кого? Зачем? А ящики доехали? – Бабушка точно пребывала в шоке, раз спрашивала про ящики.

– И ящики не доехали! Маши не было в поезде! Ни в одном вагоне! – закричала мама.

– Как не было? Я же ее туда сама посадила. И Кристинке хвост накрутила, чтобы довезла, проследила. Она тебе должна была ее с рук на руки сдать. Подожди, мне плохо. Не могу дышать. Перезвоню. – Бабушка бросила трубку.

– Тамара, что с ней? – кричала мама в телефонную трубку, обращаясь к телефонистке, которая соединяла село со столицей. Но та тоже не отвечала.

Мама положила трубку. Подождала звонок межгорода. Звонок раздался. Мама схватила трубку.

– Але! Тамара? Мама! – закричала она.