Суп из сказок

Стеклов попытался объяснить, что укололся, что страница кровь впитала… Старичок только рукой махнул.

- Где ж ты видел артефакт, который крови не любит? Ни при чём книжонка: я вас из мира в мир кидал. Ох, и надоели вы мне! Живите спокойно!

Старик неуловимым движением извлёк из-за пазухи трубку, вырезанную, из чего-то, напоминающего выбеленную временем кость, и закурил. Петра обдало резким серным запахом, он увидел желтоватый дымок и упал на пол, моментально захрапев.

* * *

Ганин день начался точно по расписанию. После расписанного по минутам утра она отправилась на работу. Ей полагалось благополучно добраться до места, в 19.30 вернуться домой, покормить кота и пойти в кафе, чтобы без укоризненного взора Енота посидеть на сайте знакомств. И, пока Ганя не знала, но этому суждено было произойти, там она познакомится с барменом. Как полагается, походит на свидания, потом выйдет замуж, уйдёт в декрет и родит двух близняшек. И научит их по минутам расписывать свою жизнь.

Размеренная жизнь Гане нравилась. В ней не было места на мысли о том, чего никогда не должно случиться.

* * *

Пётр проснулся от звонка Люськи. Неожиданно для себя выдал ей, что она – «баба классная и найдёт она себе приличного мужика, а он – козёл». Люська согласилась только с последним. Чтобы та, не дай Бог, не перезвонила, он добавил, что уволился и теперь на мели, да ещё и денег взаймы попросил. Люська первый раз в жизни положила трубку первой.

Потом Петр позвонил на работу и честно объявив, что искренне считает их всех гадами и жлобами, потребовал в бухгалтерии расчёта и задержанную зарплату.

А потом… Он вдруг позвонил Иринке и пригасил её на свидание. Иринка назвала его дураком, однако на свидание согласилась. И ещё тонко намекнула, что где-то на юге бабушка оставила ей в наследство «однушку» и что всем город хорош, только ни одной приличной кофейни нет.

- К чему бы это она? – подумал Петр, прикидывая, какой вид транспорта безопаснее: поезд или всё-таки самолёт?

Которая любила солнце…

Вдох…

Вдох…

Вдох…

Ещё вдох…

Свежий, ещё прохладный воздух врывался в лёгкие, обжигая… завораживая…

Я ждала.

***

Очень хотелось открыть глаза и самой убедиться, что солнце, моё Солнце, на этот раз снова встало и вот-вот заглянет в окошко…

Я не закрывала створки. Я никогда их не закрываю. Не хочу, чтобы первые, робкие и нежные лучики наткнулись на остывшее за ночь дерево. Мне нечего бояться. Ко мне никто не приходит. То есть, приходят, конечно, но только если помощь нужна: больную скотину поднять или на урожай поплевать, чтоб уродился богаче…

Глупые…

Неужели и правда не понимают?

Не понимают…

И не поймут.

Людям проще верить, что девица, которая ушла из деревни и живёт одна у леса, может быть только колдуньей… Пусть. Им так легче. Они никогда не поймут, что я ушла… убежала от их же жестокости.

Глупые…

А урожай…Что ж, и правда после меня богаче. Чему только в лесу не научишься…

Сейчас…

Я знаю. Я всегда его чувствую. Моё Солнце. Я покрепче зажмурила глаза, чтобы не открыть их ненароком раньше времени. Кожа начала мелко дрожать, в животе будто льдинка появилась…

Лучик осторожно, едва-едва, коснулся моей ладони. Чинно переполз на локоть… Плечо… Шею… Будто пушинка упала на щёку. Веки заалели, ресницы начали нетерпеливо подрагивать…

Я улыбнулась Ему.

Пора!

Я открыла глаза. Радостный, тёплый свет полился на меня со всех сторон.

Ради этого стоит жить!

Эти тёплые открытые объятья…

Никогда не забудет…

Никогда не предаст…

Никогда не уйдёт…

Моё Солнце.

Я засмеялась и потянулась к нему навстречу. Откинула одеяло и, не в силах больше терпеть, выбежала на улицу.

Я не знаю, слышишь ли ты меня. Не знаю, значу ли для тебя хоть что-то. Я знаю одно: ты – то, ради чего я буду жить.

Раньше я не понимала этого. Не понимала, что есть в этом мире что-то такое же вечное, как Бог. Что-то, что можно любить так же сильно.

Я до сих пор помню ту ночь. Она до сих пор снится мне в кошмарах…

***

Я знала, что хочу этого… Знала. Но всё никак не могла решиться. Мне было страшно. Я смотрела на чёрную, холодную воду и мне становилось трудно дышать. Кто-то такой же безжалостный, как и сам Ужас, сжимал моё горло…

Я хрипло вздохнула и закашлялась, отплёвывая кровь. Вытерла лицо и с удивлением разглядела тёмную полосу на ладони. Попыталась нагнуться и ополоснуть руку и сама удивилась своей наивности: а зачем? Разве не всё равно, в каком виде умирать? И тут же поняла: нет, не всё равно! Мне хотелось умереть красиво. Так, как я никогда не жила…

Я повернулась на шатком мостике и уже потянулась к пустой глади, но что-то остановило меня.

Я глянула в сторону деревни и увидела… Да, это был он. Он сидел на берегу и равнодушно смотрел на меня пустыми, колючими глазами.

- Неужели не прыгнешь? Я думал, ты смелее.

Я ахнула, но снова закашлялась, отплёвывая густую, сладковатую и до тошноты тёплую кровь.

- Не терпится? – прохрипела я.