Сундук с серебром

По мере приближения к дому Петера все больше покидало мужество. Выпитая водка время от времени придавала ему храбрости, но ненадолго. Он смеялся, злился, принимал решения, убеждая себя в их правильности, и тут же отказывался от них.

Мысленному взору его то и дело являлась черноокая девушка с грустной улыбкой на лице. Видение было до жути ясным и осязаемым. Петер останавливался, отгонял его от себя и шел дальше.

Дом был заперт, в горнице горел свет. Петеру показалось, что отец стоит у окна. Собравшись с духом, он так забарабанил по двери, что гул покатился по всему дому.

Отец впустил его. Огромной тенью стоял он в темных сенях, глаза его горели.

— Оставался б там, где был.

— Мой дом здесь, — ответил сын.

Продар шумно закрыл наружную дверь. Вошли в горницу.

— Петер, сегодня я буду говорить с тобой серьезно.

— Я с вами тоже, отец.

— Ты? — опешил Продар.

— Я женюсь, — дрожащим голосом выпалил Петер. — На Милке! — добавил он, предваряя дальнейшие расспросы.

Продара чуть удар не хватил.

— На ней? — вскрикнул он, выходя из оцепенения. — Да она ж терпеть нас не может. Смеяться станет, что провела нас. Будет считать каждый кусок, что я съем, и ждать моей смерти.

Петер возражал, как умел.

— Неправда! Ничего она не будет считать. Никого не…

— Не допущу в свой дом нечестную!.. — взорвался старик, слишком ясно представлявший себе последствия столь безумного шага.

В эту минуту отец с сыном впервые почувствовали себя врагами.

Продариха, слышавшая их объяснение, поднялась с постели и, сойдя вниз, полуодетая, встала в дверях, переводя испуганный взгляд с мужа на сына и обратно.

— Что у вас с Милкой? — не унимался Петер. — Скажите, что вы о ней знаете?

— Лучше скажи, что у тебя с ней? — вопил отец.

— Коли она и была нечестная, так со мной. И мы сраму не оберемся, ежели дела не поправим.

Удар попал в цель. Мать схватилась за косяк, чтоб не упасть. Отец разинул рот, не находя слов. Он все понял. Гораздо больше, чем сын. Отныне Милка стала ему еще ненавистней.

— Нет! — отрывисто заговорил он, немного придя в себя. — Нет!.. Такой ценой — нет! Пусть лучше позор!

Мать с сыном вздрогнули. Они ждали чего угодно, но только не такого богохульства.

— Матевж, — воскликнула пораженная жена, — что ты говоришь!.. Опомнись! Что ты говоришь!

— Что говорю? Я знаю, что говорю. Шлюху берем в дом, вот что.

Сын бросился на отца. Тот поднял руки, собираясь пустить в ход кулаки. Мать с криком встала между ними.

Крик матери, звавшей на помощь Францку, отрезвляюще подействовал и на отца и на сына. Продар умолчал о самом страшном, приберегая его на крайний случай. Да и чего бы он добился? Был бы в глазах Петера клеветником. Жизнь стала б еще невыносимее. Да и в душу сына навеки заронил бы яд сомнения.

Петер нахмурился. У него было такое чувство, будто его раздели донага. Он не знал, куда деваться от стыда. Францка смотрела на него укоризненно.

Воцарилось тягостное молчание.

— Чтоб не навлечь на дом еще худшего проклятья, будь по-твоему! — медленно выдавливая из себя каждое слово, заговорил отец, немного успокоившись. — Женись на ней! Но дом ты получишь только после моей смерти. Так и знай!..

Сын не ответил. Он смотрел в пол, боясь собственных мыслей.

18

Между двумя семьями установилось еще большее отчуждение, чем раньше. Петер служил мостом между ними. Отец не говорил о свадьбе; целыми днями работал, возвращаясь домой лишь поздно вечером. Сразу после ужина ложился спать.

Мать страдала оттого, что невеста с боем приходит в дом. Прежде она сама желала этого брака, теперь словно тяжкий камень лег ей на душу. Однако она все это носила в себе, никому не поверяя своих страхов и скорби.

Радость по случаю предстоящей свадьбы царила лишь в доме Кошана. Это утешало Петера, и он до поздней ночи засиживался у соседа. Правда, временами его мучил один вопрос, от которого он никак не мог отделаться.

— Отец охотно согласился? — спросила Милка.

— Согласился, — коротко ответил он и тряхнул головой.

— Когда перепишет на тебя дом?

— Потом, — солгал Петер, — когда ребенок родится. Не верит мне.

К счастью, свадебные хлопоты и приготовления не оставляли времени для иных забот. Наступила весна, поля призывали рабочие руки, свадьба приближалась с каждым часом.

Петера порой одолевали невеселые думы. Милка требовала у него ремонта дома и новую, господскую мебель. Едва удалось уговорить ее подождать, пока он станет хозяином дома и сможет продать лес.

Нужно было много денег. Он думал, где бы призанять, и по совету Кошанихи отправился к одному ее родичу. Тот смерил его с головы до пят, чем привел Петера в крайнее смущение, поинтересовался стоимостью его имущества и наконец дал согласие.

Как-то в воскресенье Петер пошел к мессе в соседний приход, чтоб договориться об оглашении, и заодно подписал заемное письмо. За этим последовала выпивка, разумеется, за счет должника. Возвращаясь лесом домой, Петер вдруг услышал за спиной легкие шаги.

— Петер! — окликнул его звонкий голос.

Он оглянулся и увидел Кристину.