Сунь Укун – царь обезьян

Услышав это, Сунь Укун полетел дальше, прямо в дом Коу Хуна. В главной зале уже стоял гроб, у изголовья горели светильники, курились ароматные свечи, были расставлены цветы и всевозможные плоды. Хозяйка стояла у гроба и громко плакала. Затем появились оба сына хозяина, которые тоже стали плакать и отбивать земные поклоны. Жены их принесли в жертву две плошки вареного риса. Сунь Укун уселся у изголовья гроба и кашлянул. Женщины перепугались и бросились вон из залы. Сыновья упали ничком на землю и, боясь пошевельнуться, вопили: «О Небо! Ой-ой-ой!» Храбрее всех оказалась хозяйка – она хлопнула рукой по гробу и спросила:

– О повелитель, ты жив?

Сунь Укун, подражая голосу Коу Хуна, ответил:

– Нет, мертв!

Сыновья еще больше перепугались и не переставали вопить, а хозяйка, набравшись храбрости, снова спросила:

– Как же ты разговариваешь, если мертв?

– Гонец правителя подземного царства Яньвана доставил сюда мою душу, чтобы она поведала людям о том, что хозяйка дома своим лживым языком и коварными устами обрекла на погибель невинных людей! – сурово произнес Сунь Укун.

Тут хозяйка, дрожа от страха, повалилась на колени, принялась отбивать земные поклоны и причитать:

– Добрый ты мой муженек! Каких же это невинных людей я обрекла на погибель своим лживым языком и коварными устами?

Сунь Укун не стерпел и крикнул:

– Кто говорил, что Танский монах держал факел, Чжу Бацзе подстрекал к убийству, Шасэн вытаскивал золото и серебро, а Сунь Укун убивал хозяина? Из-за твоего лживого языка невинно страдают добрые люди. Они встретили по дороге настоящих разбойников, отняли у них все награбленное и хотели доставить сюда, а ты подговорила сыновей подать на них жалобу и послала в управу. Начальство же, не вникнув в дело, заключило монахов в темницу. Теперь духи преисподней, местные духи и бог – хранитель города пребывают в смятении. Вот правитель подземного царства Яньван и велел доставить мою душу домой, чтобы восстановить справедливость и освободить праведных монахов из темницы. Живо идите к правителю и признайтесь во всем, иначе я учиню здесь расправу и не пощажу никого: ни старых, ни малых, даже кур и собак перебью!

Сыновья Коу Лян и Коу Дун стали еще усерднее отбивать земные поклоны и взмолились:

– Отец! Умоляем тебя, возвращайся обратно! Не губи нас! Как только рассветет, мы пойдем в управу и возьмем свою жалобу обратно.

Сунь Укун выслушал их и сказал:

– Возжигайте жертвенную бумагу! Я ухожу!

После этого Сунь Укун полетел к дому правителя и в одном из помещений увидел огонек. Видимо, правитель уже проснулся и встал с постели. Сунь Укун влетел в главную залу и там на стене увидел картину с изображением какого-то важного сановника, сидящего верхом на пегом коне. Сунь Укун уселся на картину, и как раз в это время из соседней комнаты вышел правитель. Сунь Укун кашлянул. Правитель испуганно попятился, вбежал обратно в комнату, там причесался, умылся, надел парадные одежды и, снова выйдя в залу, возжег перед картиной благовония, после чего стал читать молитвы.

– О почтенный дух моего старшего дядюшки Цзян Цяньи! – воскликнул он. – Я, твой племянник Цзян Куньсань, благодаря благословенному покровительству моих добродетельных предков, выдержал испытание по первому разряду и ныне являюсь правителем области Медная Башня. Ежедневно по утрам и вечерам я возжигаю благодарственные благовония и поминаю тебя добрым словом. Скажи, отчего же нынче ты вдруг подал голос? Умоляю тебя, не причиняй нам зла и не пугай моих близких.

Услышав это, Сунь Укун обрадовался и заговорил басом:

– Мудрый племянник мой Куньсань! Благодаря покровительству духов твоих добродетельных предков ты хоть и стал чиновником, честным и бескорыстным, однако вчера, не вникнув в суть дела, каким-то образом принял за разбойников четверых праведных монахов. Ты даже не узнал, откуда они явились, и бросил их в темницу! Духи преисподней, а также местные духи и бог – хранитель города разволновались и доложили об этом владыке подземного царства Яньвану. И вот Яньван велел своему гонцу доставить сюда мою душу, дабы она обо всем тебе рассказала и ты, тщательно разобравшись в этом деле, восстановил бы справедливость и освободил монахов. Если же ты ослушаешься, я отправлю тебя в подземное судилище, дабы ты держал там ответ.

Услышав эти слова, правитель округа, трепеща от страха, промолвил:

– О почтеннейший! Прошу тебя, возвращайся обратно! Я сейчас же пойду в управление и освобожу праведных монахов!

Правитель принялся жечь жертвенную бумагу, а Сунь Укун полетел в уездное управление. Все чиновники уже собрались в зале суда.

Сунь Укун с помощью волшебства увеличился в размерах и, находясь еще в воздухе, опустил на землю одну только ногу, которая заняла почти весь двор перед судебной залой.