Сумрак

Я хотела разобраться со всем сама, но у него была доверенность на нее, и ситуация оставалась неизменной. Он согласился, когда я, наконец, обрисовала в общих чертах преимущества дома престарелых для него самого, плюс уважение и восхищение людей, думающих, что он заплатил за ее первоклассный уход из своей скромной зарплаты государственного служащего.

Я звонила ей каждый день и не разговаривала с ним с тех пор, как уехала после выпуска. Летом стажировалась в Сан-Франциско, приезжала в город в конце июля, чтобы навестить ее, а затем сразу же уехала, чтобы переехать в свое общежитие.

– Тебе надо было пойти, – сказала Тэя. – Хоть раз просто скажи «да». – А потом она громко застонала: – Да, да, да!

В Беркли не было недостатка в вечеринках и развлечениях, но за два месяца, минувших с начала занятий, приспособиться к новым людям и новому окружению оказалось труднее, чем я думала.

Что было глупо, потому что я сомневалась, что кто-то согласился бы с тем, что я приспособилась к Тандер-Бэйю, хоть и выросла там.

Я немного скучала по дому.

– Я бы испортила веселье, – сказала я ей с полуулыбкой. – Поверь мне.

Достала пачку спичек из ящика и зажгла лампадку внутри тыквы, теплое сияние начало исходить из ее глаз и рта. Строго запрещалось поджигать что-либо в общежитии, но никто же никогда не узнает об этом.

Я выключила настольную лампу, в темноте мерцающая свеча немного пугала.

Тэя разделась и натянула халат, взяв полотенце и принадлежности для душа.

– Счастливого Хеллоуина, – пропела она, уходя в душ.

Но я лишь произнесла:

– Ночь Дьявола.

– Хм?

Я повернула голову, увидев, что она взялась за дверную ручку.

– Завтра Хеллоуин, – сказала я. – Сегодня Ночь Дьявола.

– Как в «Вороне^[20]»?

Я рассмеялась.

– Ночь Дьявола, Ночь Озорников, Ночь Капусты… Я забыла, что большая часть мира за пределами Тандер-Бэйя – и, возможно, Детройта – никогда раньше не слышала об этом празднике, кроме как в фильмах.

Она наклонилась и посмотрела на часы на своем столе.

– Ну, уже больше часа ночи, – сказала она. – Сейчас Хеллоуин.

Она показала мне язык и ушла, направившись вниз по коридору, чтобы принять душ.

Туше.

Я сняла очки и потерла глаза, закрывая на ночь учебник. Обмотав карточки резинкой, швырнула их на стол, подняла крышку фонаря и положила ее на место.

Уставилась на вырезанное лицо.

– Эмери Скотт любит Уилла Грэйсона, – пробормотала я.

На глаза навернулись слезы.

Я никогда не говорила ему, что люблю его. Пустота росла внутри меня последние месяцы, и, хотя она заставляла меня чувствовать себя сильнее каждый раз, когда отворачивалась от него в последний год его учебы в школе – испытывая гордость за то, что пережила его, Мартина и Тандер-Бэйе, – никогда не ощущала своей победы.

Тоска росла, и, если бы он вошел сюда прямо сейчас, я бы позволила ему поднять меня, обхватила бы его ногами и не переставала бы прикасаться к нему всю оставшуюся ночь.

Мои руки гудели от желания обнять его.

Я посмотрела на Годзиллу, лежащего на крышке ящиков с припасами на моем рабочем столе. Я поступила правильно. Верно? Не хотела, чтобы он знал, что происходит в том доме.

Я должна была отпустить его.

И мне действительно было жаль, что я не доверяла ему. Все мои потери казались незначительными по сравнению с потерей Уилла. Я должна была признаться ему в своей любви, и это не его вина, и, может быть, когда-нибудь…

Возможно, когда-нибудь.

Потерла глаза и подняла телефон, испытывая желание позвонить или написать – может быть, извиниться, не знаю, – но, по крайней мере, может, он сегодня в Тандер-Бэйе. Может, вернулся из Принстона, чтобы отпраздновать, хотя он не возвращался домой в прошлом году, когда я была в старшей школе.

Или, может, его не было дома и остальные продолжили традицию после того, как Всадники уехали в колледж.

Я хотела увидеть дом.

Зайдя в «Инстаграм»^[21], я выполнила поиск по хештегу #devilsnight и перешла во вкладку «Недавние», чтобы найти все, что было опубликовано сегодня вечером, и…

Изображения и видео посыпались на меня кучей, мое сердце начало биться, когда их лица немедленно выскочили.

Я улыбнулась, чувствуя тепло при виде его улыбки в одном из квадратов. Его красивое лицо казалось немного худее, чем я помнила, а взгляд пронизывал насквозь через дисплей.

Я увидела красную маску Майкла, серебряную маску Кая, Дэймона, целующегося с блондинкой в душе, но затем нашла в одном из квадратов видео с моим братом на заднем плане.

Схватила очки, снова надела их и поднесла телефон к лицу, чтобы изучить видео.

Что это было?

Парни в черных худи и масках избивали брата, пока он был подвешен за руки в темной комнате. Свет от камеры телефона падал на него, кровь текла по лицу, темные волосы были спутаны и насквозь мокрые.

Моя голова закружилась. Нет, нет, нет…

Я взглянула на дверь, опасаясь, что Тэя вернется, схватила наушники, воткнула их в телефон и щелкнула по иконке громкости.

– Ах! – рычал Мартин, его лицо исказилось болью.

Один из мужчин в черном подошел к нему, я напрягла слух, чтобы попытаться услышать, но все, что могла разобрать, было бормотанием между ними.