Сумка, посох и удача! (СИ)

— Извините, господин Блатомир, но требуется, чтобы вы принесли клятву по установленному порядку, — вмешался маркиз Вашаб. — Я не сомневаюсь, что вы — человек исключительной честности, но, понимаете ли… такой у нас сложился порядок.

— Чистая формальность, — подал голос Дереванш. Он уже пришел в чувство, зашевелился, потер свою залысину, развернул какой-то сверток. Потом подошел к столу и начал расстилать на нем кусок старой потрепанной парусины.

Приглядевшись, я увидел герб Кенесии. Наверное, это был очень старый герб. Может быть, самый архаичный из всех гербов королевства: на фоне скрещенных мечей проступал ослик, по местной традиции символизирующий упорство, над ним веером расходились загнутые лучики солнца. Надо заметить, осел на этом гербе был нарисован неумело и чем-то походил на длинноного зайца, чем-то на ушастую собачонку. Я даже засомневался, что на столе лежит истинный герб Кенесии. Но серьезность этих людей, заставила меня отбросить сомнения.

— Вам нужно поклясться на нашем гербе, — кротко произнес Рерлик Вашаб. — Извините, но это обязательная процедура. Только тогда мы сможем ввести вас в суть дела.

— Нет проблем, — сказал я, подумав, что все равно ничего не теряю. Мне было без разницы на чем клясться: хоть на этой тряпке, хоть на Уставе КПСС. — Клянусь, — сказал я, положив руку на задницу ослика, и, в ожидании дальнейших откровений, закатил глаза к потолку.

— Еще раз извините, но клятву нужно произнести слово в слово правильно, — заметил Нестен. — Повторяйте, пожалуйста, за мной — так вам будет легче совершить священный ритуал.

— Валяйте… в смысле, говорите, — поторопил я.

— На истинном святом гербе Кенесии душой своею клянусь… — далее Нестен говорил долго, высокопарно, и с исключительным пустозвонством. И я все это повторял за ним, как пьяный попугай. Суть нашей совместной речи сводилась к тому, что я вместе с ним обещаю не говорить никому, о какой-то смутной беде, которая вот-вот обвалится на кенесийского венценосца и вероятно пришибет его насмерть. А если я скажу, то меня должна покарать целая шайка ночных демонов. Хотя из словосплетений нашей совместной клятвы с равной вероятностью демоны могли покарать и Нестена — ведь он же был вдохновителем этого словоблудия.

— И слава Греду! — с облегчением выдохнул маркиз, когда этот спектакль закончился. — Теперь к самому делу… — он покосился на Дереванша и попросил: — Дереванш, дружище, растолкуйте, пожалуйста, господину волшебнику.

— Я?! — он округлил глаза и глупо заулыбался, словно об его макушку разбили еще один изящный горшок.

— Конечно, вы, — подтвердил Нестен. — Вы с этим вопросом гораздо лучше знакомы.

— Вы же первый узнали о свитке, — маркиз слегка подтолкнул его ко мне. — И язык у вас лучше подвешен.

— Ну, хорошо, хорошо, — нехотя согласился маленький человек. Посмотрел на меня, прикрыв один глаз, и начал: — Существует древнее пророчество, пришедшее еще из эпохи Криблина Первого — нашего первого короля, основателя Рорида, впоследствии всей Кенесии. Сами понимаете, пророчество такое же древнее и такое же твердое, как само святое королевство…

«Здрасьте вам, еще одно пророчество. Если вы, ребятки, исходите только из смутных пророчеств, то тогда совершенно очевидно, кто из нас здесь сумасшедший. Конечно-конечно, дело ваше архиважное и суперсерьезное», — подумал я, окончательно расслабился и сел на диван, чтобы было удобнее слушать их бред.

— …Позвольте, я по памяти зачитаю только один важный фрагмент, — продолжал вещать Дереванш под ритмичные кивки моей головы. — Так, так… О вере и грехе… О святости королей… О… — он перебирал в памяти названия каких-то заголовков, будто рылся не в собственной голове, а в пыльном архиве. Наконец вспомнил нужное, счастливо сверкнул глазами и перешел к делу: — Вот! «Когда свету из тьмы снова предстанет Сапожок святейшей Пелесоны, в мире произойдут великие и божественные потрясения. Верно говорю вам, наступит это время! Мир изменится! Ничего из того, что было, уже не будет так! А то, что не было, возникнет на месте того, что было. И изменятся многие государства. Многие короли уйдут в небытие. И придут новые законы и новые порядки. Новых героев и новых злодеев явит осевший прах…

Но все начнется с того Сапожка, ибо великая сила скрывается в нем. И перейдет сила к тому, кто завладеет им, ибо ему тогда предстоит решать, какие двери открыть, куда идти, а также чему быть, а чему никогда не быть!».

Нечто подобное, в несколько измененной трактовке я уже слышал в стенах университета. Захотелось спросить, при чем здесь беда, которая вот-вот свалится на макушку Люпика Третьего? Открыл рот с естественным вопросом, но Дереванш, будто угадав ход моих мыслей, поднял руку и сказал следующее: