Сумерки зимы

Женщина за столом и не думала умолкать, и Макэвой едва удержался, чтобы не захлопнуть ей рот. Улыбка, ни на миг не покидавшая ее лица, поразительным образом не затрагивала глаз – точно освещенные окна давно покинутого дома.

– Я насчет одного из здешних пациентов, – встрял Макэвой, когда женщина сделала паузу, чтобы перевести дух. – Рассел Чандлер. Я звонил, но дозвониться не вышло.

– Ой, да без конца эти проблемы со связью. Непогода, скорее всего. С электронной почтой и интернетом у нас тоже сплошные перебои.

Макэвой раздраженно ворочал во рту языком, строил жуткие гримасы, надеясь напугать дамочку звериным оскалом. Этот денек успел его достать. Он, конечно, подстелил соломки, связавшись с помощником главного констебля Эвереттом и доложив ему, что Барбара Стейн-Коллинсон просит помочь прояснить обстоятельства смерти ее брата. Но разгневанная Триш Фарао все равно наорала на него, прознав, что офисная крыса покинула пост по заданию начальства повыше. «Мог бы и отказаться, кретин! – вопила она в трубку – Мы убийство расследуем, господи боже. Смотри, боком тебе это выйдет, Макэвой! На двух стульях не усидеть никому!»

А он еще подкинул дровишек в топку злости Фарао, передав слова Колина Рэя насчет ареста Невилла-расиста. Та, не дослушав, отключила связь.

– Рассел Чандлер, – твердо сказал Макэвой. – Как я понимаю, у вас есть такой пациент?

Улыбка на лице стража клиники погасла.

– Боюсь, эти сведения конфиденциальны.

Макэвой молчал. Просто рассматривал ее с выражением, способным расплавить экран компьютерного монитора.

– Это важно, – процедил он и понял, что и в самом деле так думает.

– Политика нашего учреждения – полная конфиденциальность, – гордо отрезала регистраторша.

Хотя от входа тянуло холодом, Макэвою было жарко, по шее скатывались капли пота. Конечно, можно затеять свару и к Чандлеру его наверняка пустят, но вдруг клиника подаст официальную жалобу? Что он скажет в оправдание? Чандлера никто ни в чем не подозревает. Он даже свидетелем не проходит, если разобраться. В лучшем случае он может оказаться источником общих сведений по делу, которое даже не классифицировано как криминальное. Да и кроме того, этично ли допрашивать кого-то в подобном месте? Где люди сражаются с собственными проблемами? Господи, Эктор, что ты такое творишь?

Он отступил от стола, растеряв вдруг всю самоуверенность.

– Простите, но я, кажется, расслышал свое имя?

Макэвой обернулся. На пороге стояли двое. Мужчина помоложе одет был по-спортивному: застегнутая до подбородка ветровка, плотно натянутая вязаная шапочка и тренировочные брюки, заткнутые в футбольные гетры. Он подпрыгивал на месте, лицо в оконце между шапкой и воротником куртки раскраснелось. Второй мужчина, пониже, был тощ, вылитый скелет. Одет он был в мешковатые вельветовые штаны, парусиновые туфли на резиновой подошве и пуховик прямо поверх майки с треугольным вырезом. Голова гладко выбрита, но ясно, что дело вовсе не в бритве; в темной бородке поблескивает седина. Глаза спрятаны за очками, и даже с расстояния в несколько ярдов видно, насколько грязные в них стекла.

– Наша привратница осложняет вам жизнь? – с улыбкой спросил скелет, дернув головой в сторону женщины за столом. Макэвой уловил легкий намек на ливерпульский говор. – Да, она свирепа, наша Маргарет. Верно ведь, милочка?

Макэвой покосился на регистраторшу, но та уткнулась в монитор, притворяясь, будто ничего не слышит. Чандлер уже успел пересечь холл и направлялся к нему.

– Расс Чандлер, – протянул он руку. Принимая его ладонь, Макэвой точно пожал пук сухих веток.

– Сержант уголовной полиции Эктор Макэвой.

– Это я уже понял, – с дружелюбной усмешкой сказал Чандлер. – В свое время делал кое-какую работенку в ваших краях. Был неплохо знаком с Тони Холтуэйтом. Как быстро все замяли, а?

Да неужто, черт подери, все до последнего в курсе?

– Я предпочел бы…

– Не робейте, дружище. Мои уста запечатаны. Хотя если у вас найдется при себе бутылка виски, то еще как откроются. – Он осклабился в сторону регистраторши: – Шутка, милочка, шутка.

Парень у входа продолжал энергично подпрыгивать.

Заметив взгляд Макэвоя, Чандлер обернулся:

– Давай двигай, сынок. Обычный маршрут. Не забывай работать руками. Увидимся у скамейки.

Кивнув, парень исчез. Макэвой слышал, как быстрые шаги удаляются по гравию. Вопросительно посмотел на Чандлера.

– Сосед по комнате, – пояснил тот. – Нас тут держат по двое, чтобы по ночам следили друг за дружкой, вдруг кому приспичит свести счеты с жизнью.

– Вы ведь увлекаетесь боксом?

– Не так давно книгу навалял об этом. Биографию одного спортсмена родом из Сканторпа, он провел пару сотен профессиональных боев. Неплохое чтение, кстати. Тогда и втянулся. А вы любите бокс?

– Немного боксировал в школе. И еще в университете. Сложновато было найти подходящего соперника, уговорить выйти со мною на ринг. Здоровее меня в спортзале никого не было.

– Я уж вижу, – без ехидцы улыбнулся Чандлер. – В любом случае, чем могу служить?