Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление

Я легко провела ладонью по мускулистой руке, проследовала по рисунку голубоватых вен на сгибе локтя. Свободной рукой я потянулась, чтобы перевернуть его кисть. Догадавшись, чего я хочу, он повернул ее ладонью вверх так быстро, что я и глазом моргнуть не успела, – одним из движений, которые неизменно настораживали. Я вздрогнула, на долю секунды мои пальцы замерли на его руке.

– Извини, – пробормотал он. Я подняла голову как раз вовремя, чтобы снова заглянуть в его золотистые глаза. – С тобой слишком легко быть самим собой.

Я подняла его кисть и завертела ее в разные стороны, глядя, как ладонь блестит и переливается на солнце. Потом поднесла ближе к лицу, стараясь разглядеть алмазные грани на коже.

– Расскажи, о чем ты думаешь, – шепнул он. Я подняла голову и увидела, что его взгляд, обращенный на меня, вдруг стал испытующим. – До сих пор не могу привыкнуть, что я этого не знаю.

– Между прочим, остальные все время живут с тем же ощущением.

– Тяжело так жить.

Неужели оттенок сожаления в голосе Эдварда мне почудился?

– Но ты так и не ответила.

– Хотела бы я знать, о чем думаешь ты, и… – я смутилась.

– И?

– Хотела бы поверить, что ты не сон. И больше не бояться.

– Не хочу, чтобы ты боялась, – тихо прошептал он. Я поняла: он не в силах со всей уверенностью заявить, что мне незачем бояться. Что бояться тут нечего.

– Ну, вообще-то я имела в виду не совсем страх, но то, о чем стоит задуматься.

Я не успела опомниться, как он сел, опираясь на правую руку. Его левую ладонь я по-прежнему держала в руках. Ангельское лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Я могла бы отстраниться, избегая неожиданного сближения, и должна была сделать это, но не сумела шевельнуться. Взгляд золотистых глаз загипнотизировал меня.

– Тогда чего же ты боишься? – требовательным шепотом спросил он.

Но ответить я не могла. Точно так же, как когда-то однажды, я ощущала его прохладное дыхание на своем лице. От этого нежного и приятного запаха мой рот наполнился слюной. Запах был не похож ни на какой другой. Не задумываясь, я машинально придвинулась ближе, вдыхая его.

И он отпрянул, вырвав руку из моих пальцев. К тому времени, как мое зрение сфокусировалось, он уже стоял в двадцати шагах от меня, на краю луга, в тени огромной ели. Он смотрел на меня потемневшими глазами, его лицо было непроницаемым.

Я буквально чувствовала, как обида и потрясение отразились на моем лице. В руках ощущалось жжение.

– Я… прошу прощения, Эдвард, – прошептала я, зная, что он услышит.

– Дай мне время, – отозвался он громче, с расчетом на мой менее чуткий слух. Я замерла на месте.

Прошло десять бесконечно длинных секунд, и Эдвард с несвойственной ему медлительностью вернулся. Он остановился в нескольких шагах и грациозно опустился на траву, скрестив ноги. Все это время он не сводил глаз с меня. Наконец он сделал два глубоких вдоха и виновато улыбнулся.

– Это я прошу прощения, – он помедлил. – Ты поняла бы, что я имею в виду, если бы я сказал, что ничто человеческое мне не чуждо?

Я коротко кивнула, не сумев улыбнуться его шутке. По мере осознания опасности кровь забурлила от адреналина. Даже со своего места Эдвард почувствовал этот запах. Его улыбка стала насмешливой.

– Я же самый совершенный хищник на земле, так? Мой голос, мое лицо, даже мой запах – все во мне притягивает тебя. Как будто я без этого не обойдусь!

Он неожиданно вскочил, сорвался с места, мгновенно скрылся из виду и тут же вновь появился под тем же деревом, как и прежде, обежав луг за полсекунды.

– Как будто ты могла бы убежать от меня, – горько рассмеялся он.

Протянув руку, он играючи отломил от ствола ели оглушительно треснувшую ветку толщиной в полметра. Взвесив ее в руке, он с невероятной быстротой разбил ее в щепки о ствол другого векового дерева, которое затряслось от удара.

И вновь остановился в двух шагах от меня, застыл, как каменный.

– Как будто ты стала бы отбиваться, – тихо произнес он.

Я сидела не шевелясь, напуганная, как никогда прежде. Еще ни разу я не видела его без маски цивилизованности. Никогда еще он не был настолько непохожим на человека… и более прекрасным. Пепельно-бледная, с широко распахнутыми глазами, я сидела, как птичка, загипнотизированная взглядом змеи.

В его изумительных глазах вспыхнуло возбуждение. И погасло, не прошло и нескольких секунд. Прежнее выражение лица сменилось маской вековой скорби.

– Не бойся, – пробормотал он, и бархатный голос вопреки его воле вновь зазвучал обольстительно. – Я обещаю… – он помолчал. – Я клянусь, что не причиню тебе вреда, – казалось, он силится убедить не столько меня, сколько самого себя.

– Не бойся, – снова шепнул он и нарочито медленно подступил ближе. Он садился плавно, преувеличенно неспешно, и наконец наши лица оказались на одном уровне, на расстоянии всего одного шага друг от друга.

– Пожалуйста, прости меня, – учтиво и чинно попросил он. – Я в состоянии владеть собой. Просто ты застала меня врасплох. Но я уже исправился.

Он ждал, но ко мне пока что не вернулся дар речи.

– Честное слово, сегодня жажда меня совсем не мучает, – он подмигнул.