Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление

– Что не вижу? – спросила я, озадаченная не только его словами, но и внезапной сменой настроений.

– Я не могу на тебя сердиться – как можно? Ты такая отважная, доверчивая… пылкая…

– Так в чем же дело? – я перешла на шепот, вспоминая, как он, бывая не в духе, сторонился меня, что я всегда истолковывала как совершенно объяснимое раздражение, вызванное моей слабостью, медлительностью, неуправляемыми человеческими реакциями…

Он осторожно обхватил ладонями мое лицо.

– Я злюсь на себя, – тихо произнес он. – За то, что я, похоже, не в состоянии не подвергать тебя опасности. Само мое существование означает для тебя риск. Порой я себя ненавижу. Я должен был проявить силу, должен был суметь…

Я приложила ладонь к его губам.

– Нет.

Он отвел мою руку от губ и приложил ее к своей щеке.

– Я люблю тебя, – сказал он. – Это не оправдывает мои поступки, но все-таки это правда.

Так он впервые признался мне в любви. Да еще в стольких словах. Может, он и не осознавал этого, зато я поняла.

– А теперь, пожалуйста, постарайся хорошо себя вести, – продолжил он, наклонился и тихо коснулся губами моих губ.

Я стояла совершенно неподвижно. Потом вздохнула.

– Ты помнишь, что обещал шефу Свону привезти меня домой пораньше? Так что лучше пойдем.

– Да, мэм.

Грустно улыбаясь, он отпустил меня и взял за руку. Мы прошли несколько шагов по высоким мокрым папоротникам, обошли ствол гигантской тсуги и очутились на краю огромного поля в окружении вершин гор Олимпик. Размерами поле вдвое превосходило любой бейсбольный стадион.

Я увидела, что остальные уже собрались. Ближе всего к нам, может, в сотне шагов, Эсме, Эмметт и Розали сидели на голых камнях. Поодаль, на расстоянии метров четырехсот, я заметила Джаспера и Элис – они словно чем-то перебрасывались, но мяча я не разглядела. Карлайл, кажется, размечал базы, но почему так далеко одна от другой?

Завидев нас, трое сидящих на камнях встали. Эсме направилась к нам. Эмметт последовал за ней, но прежде долго смотрел в спину Розали, которая грациозно поднялась и зашагала к полю, даже не взглянув в нашу сторону. От такой встречи у меня противно засосало под ложечкой.

– Это тебя мы слышали, Эдвард? – спросила подошедшая Эсме.

– Будто медведь подавился, – уточнил Эмметт.

Я нерешительно улыбнулась Эсме.

– Да, это был он.

– Белла ненароком рассмешила меня, – объяснил Эдвард, разом сравняв счет.

Элис покинула прежнее место и побежала, точнее, затанцевала в нашу сторону и плавно затормозила рядом с нами.

– Пора! – объявила она.

Как по команде, от низкого рокота грома задрожал лес за нашими спинами, а потом на западе, ближе к городу, раздался гулкий раскат.

– Жуть, да? – непринужденно, как близкой знакомой, подмигнул мне Эмметт.

– Идем! – Элис схватила Эмметта за руку и потащила к гигантскому полю. Бегала она как газель. Эмметт передвигался быстро и почти так же грациозно, как она, но никому и в голову не пришло бы сравнить его с газелью.

– Ну что, поиграем? – спросил Эдвард с возбужденным блеском в глазах.

Я постаралась изобразить такой же энтузиазм.

– Вперед, команда!

Он фыркнул, взлохматил мне волосы и рванул за остальными. Бежал он стремительно и агрессивно, скорее как гепард, чем как газель, и быстро обогнал обоих. При виде этой грации и силы у меня перехватило дыхание.

– Пойдем и мы? – негромко и напевно спросила Эсме, и только тут я заметила, что глазею вслед Эдварду, разинув рот. Я поскорее захлопнула его, вернула обычное выражение лица и кивнула. Эсме держалась на расстоянии нескольких шагов, и я задумалась, означает ли это, что она опасается напугать меня. Она легко подстроилась к моему шагу, не выказывая нетерпения.

– А вы не играете с ними? – робко спросила я.

– Нет, я предпочитаю судить, чтобы они не расслаблялись, – объяснила она.

– Жульничать любят, значит?

– Еще как! Слышала бы ты, как они препираются! Нет, лучше тебе этого не слышать, а то подумаешь, что они выросли в волчьей стае.

– Вы говорите прямо как моя мама, – удивленно засмеялась я.

Она тоже засмеялась.

– Ну, я отношусь к ним как к своим детям во многих отношениях. Подавить материнский инстинкт мне так и не удалось… Эдвард говорил тебе, что я потеряла ребенка?

– Нет, – ошеломленно выговорила я, не сразу сообразив, о событиях какой жизни идет речь.

– Да, своего первого и единственного ребенка. Бедный малыш умер через несколько дней после рождения, – она вздохнула. – Я была убита горем, потому и сбросилась со скалы, – будничным тоном заключила она.

– Эдвард говорил, что вы упали… – запинаясь, выговорила я.

– Вечный джентльмен, – она улыбнулась. – Эдвард стал первым из моих новых сыновей. Я всегда относилась к нему, как к сыну, хоть он и старше меня – по крайней мере, в каком-то смысле, – она тепло улыбнулась мне. – Вот поэтому я так обрадовалась, что он нашел тебя, дорогая, – ласковое обращение прозвучало из ее уст совершенно естественно. – Слишком долго он чувствовал себя лишним, мне было больно видеть, как он одинок.

– Значит, вы не против? – с прежней неуверенностью спросила я. – Хоть я и… не подхожу ему?