Сумерки в раю

— Что вы имеете в виду? — Алена не смогла скрыть разочарования и того, как это разочарование сменилось надеждой. Расставаться с ним сию минуту, вот просто так, ей не хотелось.

— Я приглашаю вас пообедать. — Он бросил взгляд на часы: — О! Нет. Уже поужинать, если вы, конечно, не слишком устали.

— Я не против, — быстрее, чем ей хотелось, согласилась Алена. — Нужно только предупредить коллег. Они меня ждут.

— Отлично! — На его лице расцвела улыбка. — Ждите меня на стоянке, я быстро переоденусь и буду к вашим услугам. Я знаю один маленький, но очень уютный французский ресторан на набережной. Извините... Я не спросил, вы к французской кухне относитесь положительно?

— Даже очень. У нашего хозяина, Богородского, повар француз. Вчера мы имели несказанное удовольствие оценить его искусство.

— Жозеф? Ну, тягаться с ним сложно. Андрей его переманил у одной местной знаменитости, не буду называть имени, предложив такие деньги, от которых он не смог отказаться. А звезда осталась без повара. Они скуповаты, эти звезды, — засмеялся он.

Когда Алена сказала Вере, что она не поедет с ними на виллу и что ее пригласил на ужин доктор Раушенбах, та совершенно не удивилась и от души пожелала подруге приятно провести вечер.

Через несколько минут, когда микроавтобус со съемочной группой скрылся из виду, к стоянке легкой походкой уверенного в себе человека подошел Антон. На нем великолепно сидел светло-бежевый летний костюм «Armani», из озабоченного работой доктора он превратился в настоящего денди, носящего дорогую одежду с небрежностью и шиком. Он помахал Алене рукой и направился к темно-зеленому «ягуару». В машине было душновато, и он сразу же включил кондиционер. От его кожи и волос пахло какой-то неизвестной Алене экзотической туалетной водой — это был чудесный, слегка возбуждающий, но совершенно не навязчивый запах.

— Ну что? Наверное, вы уже здорово проголодались? — спросил он, заводя мотор. — Трудный был день?

— Не труднее, чем обычно. Правда, я немного отвыкла от такой работы. Я давно из журналистов переквалифицировалась в ведущие новостной программы. Но ничего, все вспомнила. По-моему, удалось. Но посмотрим материал, может быть, я и ошибаюсь...

— Уверен, что все вы сделаете в лучшем виде. Знаете, Алена, я мало вас знаю, но мне почему-то кажется, что вы настоящий профессионал. Кортни рассказала мне, как вам удалось ее раскрутить. Это о многом говорит. Она человек замкнутый. Настоящая вещь в себе.

— Вы мне льстите, Антон. Но все равно приятно это слышать.

До ресторана они ехали молча, словно почувствовав, что ничего незначащий обмен любезностями излишен. Но молчание это не было напряженным. Алена, пожалуй, впервые в жизни чувствовала себя легко и свободно, ей не нужно было ничего изображать рядом с этим человеком, и как же хорошо быть самой собой, такой, какая ты есть! Она была уверена, что пустое кокетство или надменная маска безразличия отпугнут доктора и он сразу же почувствует фальшь. Он был такой естественный, что становилось ясно — он и не думает играть в жизни никаких ролей. Он то, что есть, ни больше и не меньше.

Ресторанчик оказался небольшим, но очень уютным. В этот час тут было достаточно народу, но метрдотель сразу же заметил Антона и радостно приветствовал его:

— Доктор Раушенбах! Рад вас видеть. Ваш столик, как всегда, для вас. Мадам, — поклонился он, — прошу вас.

— Спасибо, Люк, — сказал доктор, усаживаясь за столик, накрытый скатертью в красно-белую клетку, после того, как Алена опустилась на мягкую подушку венского стула, обитую той же тканью.

Люк зажег свечу в стаканчике из красного стекла и подозвал сомелье и официанта.

— Что будем пить? — спросил Антон Алену.

— Понятия не имею, — откровенно пожала она плечами. — Я не большой специалист в выборе вина. — Она помолчала и добавила: — Да и в выборе блюд тоже. Положусь на ваш опыт и на советы специалистов.

— Тогда остановимся на каберне-совиньон и hors doeuvres. А потом отведаем жаркое из утки. Здесь его готовят просто восхитительно. «Канар а-ля руанез», здешний повар родом из Руана, а этот город славится именно своей знаменитой уткой.