Сумерки богов

Снова этот проклятый русский, с позывным "Иван", который преследовал Хартмана в Португалии! Теперь же их там целая эскадрилья, они сидят в Гавре и уже приносят кучу проблем. Надо их уничтожить, или по крайней мере заставить убраться оттуда. "А вам, дорогой Эрих, после обещаю майорские погоны и Мечи".

Целая эскадрилья русских асов — ясно ведь, что на такую миссию никто "зеленых" пилотов не пошлет! За что мне такое наказание — и зачем покойнику Мечи? Впрочем, не все потеряно — в приказе ведь не сказано, что я должен расправиться с русскими в одиночку? И если уж начальство так заинтересовано в успехе, то пусть выделяет достаточно сил!

Восемнадцатого февраля две эскадрильи авиагруппы "Цеппелин" перебазировались на полевой аэродром под Руаном. Садились уже под вечер, чтобы не засекли американские разведчики, ходившие над районом. Весь следующий день сидели на земле, замаскировав самолеты — в отличие от Остенде, здесь в воздухе творился настоящий ад, американские бомбы разнесли все. Как рассказал местный майор, старший по аэродрому, в ближних деревнях, не говоря уже о городе Руан, не осталось ни одного целого дома, а на дорогах ни одного неразбитого моста. Так что здесь давно уже не более чем площадка подскока — а эскадры ПВО сидят гораздо дальше, однако у них очень хорошо получалось здесь ловить и добивать отставших. Теперь не выходит — из-за этих русских.

— Какие у них самолеты? — спросил Хартман.

— На вид, "як-девятые", — ответил майор. — И судя по летным данным, самая последняя модель[24].

— Опасный противник, — заявил Харман с возможно более беззаботным видом. — Нам потребуются все силы, чтобы одержать победу.

Эрих Хартман был истинным германским рыцарем. И хорошо знал, как правильно одерживать победы. Ведь у каждого рыцаря должны быть кнехты, которых можно выпустить в бой вперед себя. И если они погибнут, не беда, это такой же расходный материал, как патроны, можно набрать новых — зато если они измотают и ранят врага, вот тогда можно вступить в бой и самому рыцарю, чтобы искренне заявить, что противник был убит собственноручно. А если бой пойдет не так, как предполагалось, то рыцарь может отступить, не марая чести — ведь он не был побежден, ну а кнехтам гибнуть — их долг!

А посему в бой первой пойдет вторая эскадрилья, которой теперь командовал барон Рогов. Ну а Хартман со своими подождет на высоте, когда враг будет ослаблен, и тогда нанесет последний, решающий удар. "Поскольку для рейха необходимо, чтобы эта победа была моей, национального героя Германии. Или кому-то из вас охота ближе познакомиться с гестапо? И вообще, раз я назначен командиром, то отдаю такой приказ — есть не повинующиеся, в боевой обстановке?"

Дураков не было. Неповиновение командиру в боевой обстановке — это смертный приговор. Эрих подумал, что, наверное, не стоило так все же со своими же товарищами по эскадрилье, чином не ниже его собственного — наверняка ведь злобу затаят и при случае отыграются? Но подумал, что если русский завтра его убьет — покойнику ничье хорошее отношение будет уже не нужно. Так что перетерпят. И ради рейха — я национальный герой или нет?

— Мерзавец! — сказал Рогов, когда Хартман вышел. — И ведь всю славу и честь припишет себе. Сам вступив в бой, когда все уже будет решено. Ладно же. Здесь найдется краска для зимнего камуфляжа?

— Мерзавцы! — хотелось взвыть Хартману, когда он утром увидел свой самолет. И ведь не обвинишь, напишут донос о непатриотизме!

Вместо привычной "змеиной кожи", истребитель был окрашен в белый цвет. На котором черные кресты смотрелись огромными.

— Цвет знамен и плащей наших великих предков, тевтонских рыцарей, — с пафосом произнес Рогов перед строем пилотов эскадрильи. — Прими же от нас этот подарок, герой рейха, и да не минует тебя удача в бою! И чтобы ты покрыл себя славой, как наши предки-рыцари в битве с русскими на Чудском озере, семь веков назад!

Барон Рогов знал историю — кто победил тогда. Но как еще безупречно пожелать этому недоноску "чтоб ты сдох, скотина"? Ну, а гестапо — до "после боя" надо еще дожить. Да и не пошлют асов-истребителей в штрафной батальон Остфронта, что бы там ни грозил кригс-комиссар — максимум снимут один чин. Небольшая цена, если избавимся от Засранца.

— По машинам! — рявкнул Хартман. — А с вами, барон, я еще после разберусь!

"Рапорт напишет, обвиняя меня в трусости и нерешительности, — подумал Рогов, — без разницы, как что будет в этом бою. Точно, для меня будет лучше, если ты сдохнешь, сволочь! Только надо сделать все чисто, чтобы не было повода для явного обвинения!"