Сумеречный Сад

– Келси, когда ты уже признаешь неизбежное? – Остин отпивает кофе, морща нос из-за температуры, и почему-то мне кажется, что это моя вина. Он машет рукой в сторону столов с рукоделием. – Даже если тебе удастся держать магазинчик на плаву, раздавая кофе и продавая хлам от местных ткачей и гончаров, отель все равно задушит это место.

Я с громким стуком ставлю стаканчик на стойку, отчего кофе проливается через маленькое отверстие в крышке. Медленно смахиваю каплю с поверхности.

Остин озвучил мой самый большой страх, будто бы я этого не понимаю. Словно сигнал, предупреждающий о том, что топливо заканчивается, когда ты уже много километров внимательно следишь за движением стрелки на датчике.

– Кроме того, тебе нужны деньги на дом престарелых для твоей бабушки.

– Она не моя… – Я проглатываю последние слова. Мы с ним еще не на этой стадии. – Разве можно сказать наверняка. Может быть, отель принесет нам новых покупателей, когда его достроят.

Тем не менее я понимаю, что хватаюсь за соломинку. Если я откажусь продавать магазин, роскошный отель «Белая орхидея» будет моим соседом с восточной стороны, но клиентура его будет проводить время по другую сторону отеля, в примыкающем к нему конференц-центре – отнюдь не в местных книжных.

– Кроме того, в чем смысл платить за уход за Ба деньгами от сделки с Блэкбёрном? Сам факт продажи ее убьет.

Остин тяжело вздыхает, как терпеливый родитель, поставленный в тупик, и проводит рукой по своим коротким волосам:

– Тогда вот тебе мой совет – совет человека, который пока что довольно хорошо справлялся, заметим – сделай из этого места высококлассную кофейню-пекарню с книжной тематикой. Сделай ставку на престиж и статус, разрекламируй богачам в отеле, которые не будут пить кофе из забегаловок.

Я повожу плечами: не в первый раз я слышу это предложение, и оно меня по-прежнему не привлекает. Знаю я, в какую кофейню он хочет превратить мой книжный: черно-белый интерьер, пафосное меню на меловых досках, гул кофемашин, дорогущие «кейк-попсы»[2] на витринах, псевдовинтажные бочонки с комбучей[3] – все освещено лампочками без абажуров, свисающими с голого потолка. Можете звать меня старомодной, но нет, спасибо.

Вдруг я чувствую, что очень злюсь: тому виной и недавний разговор с Блэкбёрном, и этот разговор тоже. – Кто вообще сейчас читает, Келси. Хватит мечтать. Надо думать серьезно.

Представьте себе, что бы он сказал, знай, сколько я мечтаю на самом деле.

– Надо продавать то, что они хотят купить. А книги, – рукой он показывает на полки магазина, – оставь как декорации, если они так уж много значат для тебя.

Декорации? Значат для меня? Да, всего-навсего годы и годы, прожитые с Ба, то, как она знакомила меня с подающими надежды авторами, позволяла мне выбрать себе новый дневник из только что пришедшей канцелярии, разрешала сидеть между стеллажей и делать домашку, пока она обслуживала покупателей…

– У меня есть пара идей, Остин. Новая расстановка…

– Келс, если бы успех предприятия зависел от навыков папье-маше, ты бы в золоте купалась. Но это так не работает.

Лиза бурчит:

– Я ей то же самое говорю. Надо продавать бестселлеры. Типа той книжки, «Звездный фолиант»…

Я метаю острый, как нож, взгляд в сторону Лизы.

Она вскидывает руки вверх и качает головой.

– Остин, я должна вернуться к ученикам. Завтра в силе?

Он вздыхает, как будто я развалила его великий план обольстить меня холодным кофе.

– Я о тебе забочусь, Келси. Надо жить своей жизнью, иначе это место тебя доконает. – Он кивает Лизе на прощание и целует меня в щеку. – До завтра.

Всего за тридцать минут я дважды проигнорировала советы двух мужчин-всезнаек. Надо бы себя похвалить. Однако, возможно, моя защита – лишь упрямая гордыня, ведь я все еще чувствую слово НЕУДАЧНИЦА, большими буквами написанное у себя на лбу.

Да, я должна вернуться к занятию. А хочется только убежать.

Я отворачиваюсь от звенящих колокольчиков на двери к Лизе – она протягивает мне сегодняшнюю пачку конвертов.

– Он хоть и красавчик, – говорит она, – но ты не должна ему позволять так снисходительно разговаривать с собой. Ты заслуживаешь лучшего.

Забота Лизы смягчает мое раздражение. Я ценю ее верность. Ей доставалось от мужчин, возможно, поэтому она и эксперт в таких делах.

– Спасибо, Лиза. И прости, что рассердилась раньше, по поводу книги, – я не могу даже произнести название.

Лиза пожимает плечами:

– Надо чем-то платить, – она указывает на конверты у меня в руках.

Счета, неоплаченные счета, просроченные счета. И это еще вчерашний чек от сантехника не пришел – неизбежные расходы на починку мужского туалета.

Я засовываю конверты в папку под прилавком. Она давно трещит по швам.

Просто позвольте мне сбежать к ученикам. По крайней мере с ними я чувствую себя полезной. Мне лишь надо убедиться, что к концу года они напишут по произведению, если программа столько продержится.

Невеселый внутренний монолог прерывается старомодным дребезжанием винтажного телефона за кассой.

Лиза хватает трубку, будто давно ждет звонка, поэтому я направляюсь обратно к платяному шкафу.