Сумасшедшая шахта

Так как они и сделали – подняв все кабели наверх и распутав их, они прикрутили к кабельной плети тонкую стальную поволоку длинной около четырехсот метров, а другой конец проволоки прикрепили к "Жигуленку". Пропустив нижний конец плети с камерой и фонарями через нижний и верхний лючки клети, поднятой к седьмому горизонту, они стали потихоньку стравливать ее в шахту. Когда вес опущенной части плети начал превышать силовые возможности Бориса и присоединившихся к нему психов, в дело вступил "Жигуленок". Лишь только камера начала приближаться к зумпфу, Борис включил дисплей и начал наблюдение и через минуту увидел металлический ящик размером примерно 1х0,8х0,6 метров, окруженный останками тремя утопленников.

– Ума не приложу, как мы его вытаскивать будем, – сказал Борис в заключение своего рассказа. – Ровненький такой ящик, видимо цинковый, запаянный так аккуратно. И стоит ровненько. И, главное, сомневаюсь я, что там доллары. Кубометр долларов это примерно 17 тысяч пачек, я считал. Сомневаюсь, что эти гаврики возились с однодолларовыми купюрами. Но если они даже они по 10 долларов, то получается, что в ящике 17 миллионов баксов, а если по 50, то 85 миллионов, а если там наиболее предпочитаемые в России купюры, то ажныть 170 миллионов... У меня матка опускается, когда я представляю себя их совладельцем...

– Ты зря считаешь, дорогой! – улыбнулся я. – Все равно просчитаешься. Если его забросили на такую глубину, то в нем если не золото КПСС, то что-то такое, что имеет реальную стоимость...

– Реальную стоимость! – разозлился Коля. – Дурак! А если там акции МММ? Или доденаменационные рубли? Или перпетуум мобиле или машина времени какого-нибудь идиота? Или – о, ужас! – чемоданы Руцкого или Илюхина?

– Ну и что? – ответил я. – Лозунг эссеров помнишь? Цель – ничто, движенье – все?

– Это не эсеров лозунг... – начал было Эксшура, но я его в запале прервал:

– Какая разница, дорогой Женечка? Главное, что мы стремимся к чему-то... Это загадка, рекбус, понимаешь? Ты вообще тут, в Приморье, появился, чтобы умереть в покое и тишине, а тут такой сюрприз! Кровь у тебя должна ходуном ходить. И ты, вместо того, чтобы зря языком трепать, лучше бы придумал, как ящик этот достать. Ты ведь у нас самый умный.

– Придумаю что-нибудь... Прямо сейчас пойду кумекать... Вот только руки помою. Но знаешь, Шура, – немного помолчав, смущенно начал говорить мне Эксшура. – Я знаю, что я – Женя Чернов... Что у меня сын в Москве и дочка растет... Но мне иногда кажется, что я – это ты, Шура. И я больше о тебе знаю, чем ты о себе...

– Оперируя психиатрическими терминами, Женя, это называется фуга, – ответил я ему задушевно. – Или, как психиатры говорят, состояние Джекилла – Хайда. Или по-нашему, по-дурацки – раздвоение личности. Я, когда в Харитоновке лечился, здорово на этот счет просветился. Да ты не беспокойся, Женя. Для нас, психов, это не самое страшное. Да и мне приятно, что ты входишь в мое положение. Любишь, значит...

Покивав на мои слова головою, Эксшура ушел мыть руки:

В то время, когда Борис живописал мне виденных им утопленников, к нам подошел Ваня Елкин и мы, прервав свою беседу, стали с ним решать, стоит ли сегодня идти за гору, смотреть на своих соперников.

– Сейчас семь, – сказал я, взглянув на часы. – Туда два часа по заброшенной грунтовке топать. А в лесу – тигры двуногие и просто самоопределившиеся шизофреники из Харитоновки.

– А мы можем на твоей машине проехать, – предложил Ваня Елкин. – Я в журнале "Вокруг света" читал, что тигры и львы на автомашины не нападают.

– А проедем? – спросил я его с сомнением.

– Я везде проеду! – с гордостью ответил он. – А в крайнем случае я вам с Борисом по лопате дам...

3. Вопль в ночи. – Смертельная схватка с ничейным исходом. – Где третий? – Появляется мадемуазель. – Капитан Немо в глубинах шахты? – По пути в Европу.

Мне чертовски не хотелось ехать, тем более, что Борис сразу же отказался сопровождать меня и с Инессой покинул кают-компанию в хорошо известном мне направлении. Коля был не против прогулки, но брать его я не захотел – после пережитого сегодняшним днем он выглядел как выжатый лимон. Пришлось мне ехать с Елкиным без напарника. Ехать с многолетним пациентом психиатрической больницы по тайге ночью – сомнительное удовольствие. Хотя Ваня внешне ничем не отличался от здорового человека и во многих отношениях выглядел более уравновешенным, чем, к примеру, я или мои товарищи, я часто с опаской посматривал на него сбоку.