Сумасшедшая одержимость

Я не успела уйти далеко, как кто-то схватил меня сзади за руку, затащил за угол и прижал к стене переулка. Его руки оказались на стене по обе стороны от меня, не давая сбежать.

Прямые линии. Широкие плечи. Синий, ярко пылающий синий.

Но теперь я видела и другие вещи; другие воспоминания, спотыкаясь, боролись за то, чтобы прорваться на поверхность.

«Ты меня не забудешь».

«Moya zvezdochka».

Они собрались в нечто настолько серьезное, что каждый момент сжимал мое сердце жестокой хваткой.

Привязанность?

Очарованность?

Это никак не могло быть любовью.

Его челюсть напряглась.

– Ты ушла.

– Ну конечно я ушла. Я с самого начала знала, что из этого ничего не выйдет, и сегодняшний вечер это только подтвердил.

– Это?

Горло сдавило.

– Мы.

Он резко напрягся. Дождевая вода собиралась на его ресницах. Что-то мучительное заметалось в глубине его глаз.

– Что ты хочешь сказать? – В его словах зазвучал акцент, и почему-то это разорвало мою грудь пополам.

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать. – Я сглотнула. – Мы оба знали, что однажды это все закончится.

Он стиснул зубы.

– Для тебя, может, все и кончилось, но для меня оно не закончится никогда.

Легкие перехватило, и у меня вырвался болезненный вздох. Дождь усилился, отлетая от ближайшей мусорки и впитываясь в мою кожу. Я надеялась, что он скроет влагу, которой наполнялись мои глаза.

Почему ему надо было все усложнять? Я что, одна видела, что все это не имело смысла?

– Почему только я смотрю на ситуацию рационально?

– Потому что с тобой никогда не было все так запущено, как со мной. – Ни одной эмоции за этими словами. Только холодные, неопровержимые факты. Впрочем, что-то мелькнуло в его глазах, что-то уязвимое и выворачивающее душу наизнанку. Что-то, что я раньше видела в своих глазах. Что-то безответное.

– Когда я сказал, что не привык, я имел в виду, что не могу думать, когда речь идет о тебе. Мне не стоило говорить того, что я сказал, malyshka. Одна мысль о том, что кто-то тебя тронет, что кто-то заберет тебя у меня… – Его взгляд стал темным. – Сводит меня с ума.

Я поежилась, потому что ледяной дождь стекал мне под платье. Тепло его тела касалось моей кожи, словно я стояла возле костра. Я хотела шагнуть ближе, страх обжечься становился все более и более далеким.

Его большой палец коснулся моей щеки.

– Я обещаю, что больше никогда тебе такого не скажу.

Я вздохнула.

– Дело не только в этом, Кристиан, и ты это знаешь.

– С остальным разберемся. Но я тебя не отпущу. – Он стиснул зубы с пылающим взглядом. – Я не могу.

Он правда верил в то, что говорил.

По крайней мере в тот момент.

Часть меня знала, что это ничем хорошим не кончится.

Но потребность сдаться, сократить расстояние между нами и снова почувствовать его телом причиняла боль. Мысль о том, чтобы уйти и вернуться к холодной, блеклой жизни, которую я вела до него, вызывала тошноту.

По моей щеке скатилась слеза, и он стер ее пальцем.

– Я не знаю, что такое биоценоз, – тихо сказала я.

– Ты ничего не теряешь.

– Я не могу вести с тобой интеллектуальные беседы.

– Мне было чертовски скучно.

Последняя попытка спастись.

– Множество других женщин сделают тебя куда счастливее, Кристиан.

– Но я хочу только тебя.

Мы смотрели друг на друга, и какое-то густое, незнакомое чувство вскипало между нами. Всепоглощающее, словно паника, и тяжелое, словно потребность.

Он наклонился вперед и коснулся моих губ своими.

– Moya zvezdochka.

– Мне кажется, я простужусь, – выдохнула я.

Поняв, что я сдалась, он издал удовлетворенный стон и глубоко поцеловал меня, проникая языком в мой рот.

Я вздохнула и поежилась.

Отстранившись, он снял с себя пиджак и накинул мне на плечи. В памяти всплыл прошлый раз, когда он сделал то же самое. Та ночь, когда он отвез меня к Тузу после перестрелки пять лет назад.

Я не могла понять, как оказалась здесь.

Идя по тротуару в пиджаке этого продажного федерала и держа его за руку.

Но теперь я боялась даже подумать, что со мной бы стало, если бы его никогда не было рядом.

Глава тридцатая

Джианна

Когда мы добрались до его квартиры, я была насквозь промокшая и дрожала от холода. Он отвел меня в ванную, где полностью раздел. Какая-то тяжелая, безымянная эмоция висело в воздухе, но мы оба знали, что сделаем только хуже, если заговорим.

Может, любовь и была раздражающим, неуловимым словом, которое я никогда не понимала, но я знала, что в тот момент любила то, как его руки ощущались на моем теле, и то безраздельное внимание, которое он уделял мне, ухаживая за моими волосами и телом, словно я была единственной женщиной, которую он когда-либо видел. Словно я была идеальной.

Он надел на меня одну из своих футболок и отнес в кровать, обхватив рукой за талию. Глаза и конечности казались тяжелыми от сонливости, но события этой ночи вызвали отчаянную потребность почувствовать его в себе. Я потерлась о его эрекцию, зная, что у него встал до того, как мы зашли в душ.

Он издал сдавленный вздох, а потом поймал меня за бедро и остановил.