Сумасшедшая одержимость

Я кинулась в ванную и выблевала все, что было в моем желудке.

Глава тридцать шестая

Джианна

Склонившись над туалетом, я вытерла рот рукой.

Зернышко сомнений на задворках моего сознания лопнуло, словно я запихнула его в микроволновку.

Я никогда не страдала приступами тошноты.

И хотя его история выворачивала душу и ужасала сразу по нескольким причинам, она не шокировала настолько, чтобы скармливать вчерашний ужин унитазу.

Я поднялась на ноги, почистила зубы и пошла одеваться.

Он мне все это рассказал, думая, что я не захочу с ним быть после того, как услышу его историю. Это было понятно по сожалению на его лице перед тем, как он начал. Он думал, что я посчитаю его жертвой, может, даже перестану видеть в нем мужчину.

Что касается его матери, мне было совершенно ее не жаль.

Мое мнение о нем не изменилось. Вот только теперь я чувствовала себя ближе к нему, чем когда-либо. И я хотела стать еще ближе, знать больше – хотела знать все, – например, что случилось с ним и его братом потом. Я хотела сказать ему, что люблю его.

Я прошлась по вариантам на полке. Розовые коробочки. Синие коробочки. Самые разнообразные прибамбасы: умный таймер, экстрабыстрое реагирование и опция раннего обнаружения. Всего было слишком много. Я схватила самую яркую коробочку.

Мои руки тряслись, когда, стоя перед зеркалом в ванной, я разорвала упаковку. Я не знала почему. Да быть такого не могло. У меня были месячные неделю назад. Окей, их было меньше обычного. Последние несколько раз так было. Но месячные есть месячные, верно?

Выполнив все инструкции, я положила тест на раковину и села на край ванны в ожидании.

Пожевала губу.

Проверила, не секутся ли кончики.

Постучала ногой по полу.

Боже, ну что за цирк.

Поднялась на ноги, прошла к раковине и взяла тест.

Что-то задрожало внутри меня. Сначала медленно, где-то во внутренностях. Потом дрожь прошлась по венам и начала щипать в глазах. А потом дошла до сердца и сжала его в тисках, оставив натянутое, теплое ощущение.

Я сползла по двери ванной на пол, глядя на две розовые линии.

А потом разревелась.

* * *

На следующее утро я проснулась у него дома, поняв, что, видимо, уснула, не дождавшись, пока он вернется. Я могла проспать все что угодно – но когда провела рукой по его стороне кровати, простыни оказались все еще холодными.

Я приняла душ и стала готовиться к визиту к врачу, который запланировала на прошлой неделе по поводу противозачаточных. Было похоже, что они мне уже были не нужны, но я все еще отказывалась верить, что беременна. Меня напрягало кровотечение и его потенциальные причины. И я волновалась о том, что не принимаю дородовые витамины, о бокале вина, который выпила за ужином, и о жестком сексе, что был у нас в промежутках. Хотя последнее, вероятно, меня сюда и привело, так что, может, страх был немного иррационален.

Перед визитом к врачу я сделала две остановки. Одну в банке, одну у Вал. Я всучила ей в руки двадцать тысяч, как только она открыла дверь в своем шелковом халате. Ее смех преследовал меня всю дорогу до тротуара.

Сидя в комнате ожидания, я отправила Кристиану сообщение с просьбой встретиться в полдень. Оно отметилось прочитанным, но он ничего не ответил. Пухленькая медсестра с дружелюбной улыбкой выкрикнула мое имя. Я вытерла вспотевшие ладони о платье, глубоко вздохнула и пошла за ней.

Это называлось прорывными кровотечениями. Учитывая, что я была уже одиннадцать недель как беременна и УЗИ не выявило никаких проблем, доктора это никак не взволновало. По моим прикидкам, это значило, что забеременела я в самый первый раз, когда мы с Кристианом занялись сексом. Меньшего от этого человека ожидать не стоило.

В полдень я сидела на лавочке с пакетом, набитым всеми дородовыми витаминами, которые только нашлись в аптеке, а еще с восторгом и страхом перед неизвестным. Я боялась за ребенка, боялась, что все испорчу, потому что у меня самой было не лучшее детство, чтобы извлекать из него уроки. Но впервые в жизни мне казалось, что что-то пошло как надо.

Теперь нужно было только, чтобы Кристиан тоже так решил.

Я оторвала кусок хлеба.

– Эй, цыпа-цыпа.

– Пытаешься понять, как дошла до жизни такой?

Мое сердце замерло от гулкого звука его голоса, но я не сразу подняла на него взгляд. Зрительный контакт вызвал бы слишком много эмоций, а я еще не была к этому готова.

Я сглотнула.

– Пробую для себя новую карьеру птичницы.

– А. Кажется, тебе лучше остаться в азартном бизнесе, – сказал он, когда все голуби развернулись в противоположную от нас сторону.

– Все с чего-то начинают.

– Обычно начинают все-таки повыше, чем с амбициозного безделья в парке и попытки покормить толстых голубей.

– Звучишь как импрессионист.

В его голосе зазвучало веселье.

– Я думаю, ты хотела сказать «пессимист».

Я наконец посмотрела ему в глаза. Синий. Его взгляд держал меня и не отпускал. Он больше не был льдом; он был поздними вечерами, грубоватыми руками, русскими словами и тяжелыми сердцами. Его костюм и прическа были, как и всегда, безупречны, но усталость проглядывала в его глазах.