Султан Юсуф и его крестоносцы

Всем на удивление, Салах ад-Дин спокойно и неторопливо снял осаду с Халеба и так же неторопливо двинулся к Дамаску. Завоеванные им мощные цитадели он, как и повелось, отдал в управление своим родственникам: Хомс — храброму племяннику, Назиру ад-Дину, а Хаму — одному из дядьев, Михабу ад-Дину. Баальбек он отдал своему бывшему недругу, эмиру аль-Мукаддаму.

Другим верным решением Салах ад-Дина было намерение остаться в Дамаске, а не возвращаться в Египет Здесь все окружавшие его противники, будь то правитель Мосула, или выскочка Гюмуштекин, или же франки — все они оставались на виду, а не роились где-то за окоемом земли.

Салах ад-Дин послал аль-Фадиля, в верности которого не сомневался, править от его имени Египтом и в случае надобности незамедлительно присылать дополнительные войска. Так султан занял более выгодное военное положение. Врагам, осмелившимся двинуться на Дамаск, пришлось бы все время поглядывать через плечо, ожидая опасности со стороны. Все помнили, что случилось в последней битве между мосульцами и египтянами, когда, словно по мановению длани Всевышнего, внезапно покрылись холмы черными полотнищами истинной веры. Все видели в том знамение свыше.

Однако честолюбие Сайф ад-Дина затмило его память, Он не внял уроку. Вернувшись в Мосул он собрал еще большее войско и вновь двинулся к Халебу.

От своих лазутчиков Султан узнал о замыслах Зенгида много раньше, чем над вражеским войском стала подниматься дорожная пыль. Он послал аль-Фадилю приказ отправить к Дамаску две тысячи всадников, а сам дождался, пока Сайф ад-Дин спокойно достигнет Халеба и раскинет у его стен свои многочисленные шатры. Вскоре до султана дошли вести, что Гюмуштекин вывел своих воинов за городские стены, и двадцатитысячная армия вот-вот двинется к Дамаску.

Как ни странно, султан не разделял тревоги своих военачальников.

— Обоз у Сайф ад-Дина столь же велик, как и в прошлый раз? — только и полюбопытствовал он. — Опять море вина и бесчисленные стаи блудниц?

Донесли, что обоз и вправду очень велик, а на стоянке войско напоминает целый город с дворцами, шумными рынками и притонами.

— Он не пройдет и двух переходов, — сказал Салах ад-Дин и ошибся: враг не одолел и одного.

Мосульцы отошли от Халеба и раскинули стан на таком удобном расстоянии от города, чтобы любой из воинов даже в самом сильном подпитии все же мог добраться до городского рынка, желая пополнить истощившиеся запасы еды и питья.

Три недели подряд донесения, долетавшие до султана, походили друг на друга, как рассветные крики одного и того же петуха. Сил пить и веселиться у мосульцев никак не убывало.

Наконец, на исходе третьей недели, султан Салах ад-Дин решил, что уже хватит «томить врага измором».

— Пора! — встрепенулся он и, подняв шеститысячную конницу, бросил ее в галоп — прямо на Халеб.

Никакого обоза султан с собой не взял.

— В стане Зенгида достаточно будет достаточно яств, чтобы славно отпраздновать победу, — сказал он.

Марш был стремительным, и не столько самим воинам, сколько их коням требовался хотя бы отдых перед сражением. Когда до вражеского стана оставалось всего два фарсаха, всадники натянули вожжи и стали поить уставших коней у крохотной речушки. Русло ее сразу обнажилось, так что самым нерасторопным жеребцам пришлось облизывать круглые камешки на ее дне.

Внезапно появился сторожевой мосульский отряд. Окажись то храбрые воины, они налетели бы наскоком и сумели бы нанести султану значительный урон. Однако они совсем не ожидали увидеть врагов столь близко от своего стана, а потому лишь вытаращили глаза и, завернув коней, помчались назад.

Передают, что Сайф ад-Дин, узнав, что его враги точно с неба свалились и вот-вот бросятся в битву, даже бровью не повел, и рука его, державшая кубок с вином, ничуть не дрогнула. Воистину он был доблестным выпивохой!

— Сколько их там? — спросил Зенгид.

— Тысяч шесть или семь, не больше, — донесли воины из разъезда.

— Значит, подойдет еще десять, — усмехнулся он. — Очень хорошо. Мы знаем его хитрости. Но теперь нас не возьмешь на испуг. Пока я не осушу этот кубок до дна, не двинусь с места.

Кубок опустел только к утру. Тогда мосулец поднял все свое войско и двинулся на Салах ад-Дина.

В продолжение двух часов битва кипела без видимого перевеса какой-либо из сторон. Однако постепенно мосульцы стали теснить левый фланг султана. Выждав немного, султан сам повел на опасный участок отряд резерва. Мощным напором он прорвал ряды противника и появился прямо перед глазами Сайф ад-Дина. Увидев, что он вдруг оказался отрезан от своего все еще наступавшего войска, Сайф ад-Дин обомлел и помчался наутек, надеясь нырнуть в ворота Халеба, как суслик — в спасительную нору. Возможно, он не струсил бы, не будь город столь искусительно близок. Но случилось то, что случилось. Повелитель ударился в бегство, а его войско конечно же дрогнуло и пустилось следом.