— Атабек Нур ад-Дин был всего лишь правителем на том клочке земли, который он получил по наследству. Тот же, кто вознес до небес древнюю славу Аббасидов и покорил во имя истинной веры пределы
— Верно мыслишь, аль-Фадиль, — кивнул Юсуф. — О том и пиши аль-Мустади аль-Аббасу.
— …по меньшей мере султаном Египта и Сирии… всей Сирии, — уточнил аль-Фадиль; его глаза уже разгорелись ярче светильников.
Салах ад-Дин кивнул и потребовал, чтобы ему самому дали калам и пергамент.
— А это письмо я должен написать своей рукой в знак уважения к покойному атабеку Нур ад-Дину, — пояснил он аль-Фадилю, который опять немного опешил.
И Салах ад-Дин стал писать юному Зенгиду, таившемуся в Халебе, как в норке, простое и ясное письмо, похожее на воинское донесение, а не витиеватый узор, покрывающий то золотое блюдо, что с подобострастием подносят в дар господину и повелителю.
Вот что было сказано в том письме:
Аль-Фадиль же превзошел самого себя. Ему и тысячи строк не хватило на то, чтобы описать все деяния своего господина, свершенные ради утверждения истинной суннитской веры и славы рода Аббасидов. Черные знамена реяли теперь и над Египтом, и над южной Аравией, где раньше также правили еретики. Однако на покоренных землях правоверные смущены тем, что их духовный глава, халиф аль-Мустади все еще не признал доблестного освободителя и верного слугу Аббасидов равным среди иных правителей дар аль-Ислама и не почтил его усердие султанским титулом, а такое признание безусловно необходимо для того, чтобы на всех землях воцарились спокойствие и надежда на твердую власть.
Не прошло и месяца, как халиф Багдада признал Салах ад-Дина правителем Египта и Сирии [107], и над войском султана Юсуфа поднялись новые знамена, цвета полуденного солнца. Это был священный цвет рода Айюбидов. Однако в качестве талисмана султан Юсуф велел оставить и одно черное аббасидское «крыло».
Находясь в Хаме, Салах ад-Дин уже через неделю получил долгожданную посылку из Багдада. Примеряя парчовые султанские одеяния, он с усмешкой сказал аль-Фадилю:
— Слава Аллаху, этот кафтан не с плеча Шавара. Кровавых пятен на плечах не видно.
Еще через неделю пришла хорошая весть с Запада: франки предложили султану Египта и Сирии заключить с ними мирный договор.
На исходе того дня, окончив вечернюю молитву, Салах ад-Дин обратился к покойному Нур ад-Дину:
— Великий атабек, я не стану брать приступом твой город! — прошептал он и почувствовал теплоту в душе. — Однако надеюсь, что ты придешь с тем же вопросом к тому, кто вертит твоим сыном и законным наследником, как тряпичной куклой… к тому, что торгуется с франками и оскверняет твои динары, оставляя их в руках ассасинов…