Сулла

Армии Катула предстояло защищать альпийские перевалы от кимвров, которые вернулись из Испании, отброшенные кельтиберами (Ливии. Периоха 67). Узнав о наступлении кимвров по дороге через перевал Бреннер, Катул двинулся вверх по долине Атесиса, чтобы остановить врага, пока тот не вышел на равнины, где ему будет трудно противостоять. Под Тридентом римская конница под командованием Эмилия Скавра, сына принцепса сената, столкнулась с кимврами. Вместо того чтобы уклониться от боя и немедленно предупредить Катула, кавалерия вступила в схватку с врагом.[366] Некий Луций Опимий убил одного из неприятелей в поединке (Ампелий. 22.4), чем вернул славу своему роду, опозоренному осуждением консула 121 года, убийцы Гая Гракха.[367] Однако вскоре кимвры обратили римских всадников в бегство. Скавр-старший, недавно защищавший разгромленного Цепиона, вынужден был теперь продемонстрировать принципиальность: он запретил сыну показываться ему на глаза, и несчастный покончил с собой, не выдержав позора (Ливии. Периоха 68; Фронтин. IV. 1. 13; Валерий Максим. V. 8. 4; О знаменитых мужах. 72.10).[368]

Кимвры стремительным броском переправились на другой берег реки, отрезая Катулу пути к отступлению.[369] Римлянам нужно было отойти на другой берег реки, на котором к тому же стоял неприятель. Катул велел одному из отрядов имитировать сооружение лагеря на соседнем холме. Кимвры наметили место для собственного лагеря и рассеялись по окрестным полям для грабежа, решив, что римляне, оставшись на этом берегу, теперь уже никуда не денутся. Воспользовавшись этой оплошностью, Катул переправился через реку (Фронтин. I. 5. 3).

Между тем в конце 106 года Марий добился одного из самых блестящих своих триумфов. Тевтоны, прошедшие огнем и мечом почти всю Галлию, были отброшены племенами бельгов[370] и повернули к Средиземному морю. Вместе с ними шло союзное им галльское племя амбронов. Марий преградил варварам путь и нанес им сокрушительное поражение в знаменитой битве при Аквах Секстиевых на юге Галлии.[371] Ходили самые невероятные слухи о числе убитых варваров — говорили о 140, 150 и даже 200 тысячах павших,[372] а также о 80 и даже 90 тысячах пленных.[373] Ближе к истине сведения Плутарха о ста тысячах убитых и пленных (Марий. 21.4), особенно если учитывать захваченных римлянами женщин и детей.[374] Рассказывали также, что триста германских женщин просили позволить им служить рабынями в храме Цереры и Венеры,[375] но им отказали, и они покончили с собой, убив перед этим своих детей (Пероним. Письма. 123.8). Вероятно, это были жрицы, сопровождавшие германцев в походах.[376]

Награда не заставила себя ждать: Марий вновь был избран консулом, причем заочно (Ливии. Периоха 68; Плутарх. Марий. 22.4; Евтропий. V. 1. 4). Кроме того, как пишет Плутарх, сенат охотно предоставил ему триумф, но он отказался — «то ли не желая лишать этой чести своих соратников-воинов, то ли стараясь ободрить народ перед лицом надвигающейся опасности и для этого как бы вверяя судьбе города славу своих прежних подвигов, чтобы после второй победы вернуть ее себе еще более блестящей» (Марий. 24.1; см. также: Ливии. Периоха 68). Марий и его сторонники настолько не сомневались в конечном успехе, что уже тогда отчеканили денарии в честь победы не только над тевтонами, но и над кимврами.[377]

На фоне блистательного успеха Мария при Аквах Секстиевых действия его коллеги выглядели особенно неудачно. Катул отступил к Атесису. У брода через реку по обоим берегам они соорудили сильные укрепления, а также навели переправу, «чтобы помочь стоявшему за рекой отряду, если варвары прорвутся через теснины [в Альпах] и нападут на него». Германцы же из бравады будто бы «нагими шли сквозь снегопад, по ледникам и глубокому снегу взбирались на вершины и, подложив под себя широкие щиты, сверху съезжали на них по скользким склонам» — как тут не вспомнить суворовских чудо-богатырей! После этого германцы, «став лагерем неподалеку от римлян и разведав брод, стали сооружать насыпь: подобно гигантам, срывали они окрестные холмы и бросали в воду огромные глыбы земли вместе с вырванными с корнем деревьями и обломками скал, так что река вышла из берегов, а по течению они пускали тяжелые плоты, которые с силой ударялись об устои [возведенного римлянами] моста и расшатывали их. Очень многие римские солдаты в испуге стали покидать большой лагерь и разбегаться» (Плутарх. Марий. 23. 2–4; см. также: Флор. III. 3. 12).