Сулла

Консул был полон решимости взять в руки недисциплинированные войска, для которых достаточно было одного порыва ветра, чтобы их рассеять, и созвал собрание. Во время его прибытия туда шедший впереди него ликтор ударил человека, не уступившего достаточно быстро дорогу кортежу, тот в свою очередь ударил ликтора. Цинна отдал приказ схватить солдата, но поднялся крик, и дождем посыпались камни. Цинне удалось убежать, и он попытался спрятаться. Схватил его центурион, преследовавший с мечом в руке; Цинна упал на колени и предложил откупиться самым драгоценным, что у него было, — своей печатью. Напрасно, центурион ответил ему, что он пришел не заключать договора, но убить тирана, кощунственного и жестокого.

Эта смерть некоторым образом устраивала сенат, который надеялся на возможность более легкого договора с Суллой о согласии, когда Марий и Цинна больше не могут помешать им. Принявшие решение действовать, сенаторы предписали Карбону, который уже вывел войска из Иллирика, вернуться в Рим руководить комициями для выбора нового консула; если он не поспешит, они лишат его должности. Карбон уступил действенным доводам и прибыл руководить комициями, которые не состоялись в первый раз потому, что получили неблагоприятные предзнаменования, во второй раз потому, что молния попала в храм Цереса: авгуры сказали, что нужно отложить эти выборы, позволив Карбону оставаться единственным консулом до конца года. Не любивший его Плутарх (и не только потому, что почерпнул большую часть своей информации в «Мемуарах» Суллы, — презрение к этой личности общее почти у всех древних авторов) утверждает, что он «появился у римлян как тиран, еще более тупой, чем предыдущий». Черта, без сомнения, отчасти несправедливая для Цинны и абсолютно несправедливая для Карбона, который действительно допустил некоторое число оплошностей, таких как требование, которое он представил, чтобы все города и колонии Италии отправили к нему в Рим заложников; и, вероятно, несмотря на единогласное голосование сената против меры, которая приравнивала римских граждан к варварским народам, чьей лояльностью намеревались заручиться, он сам отправился объявлять о гарантиях в некоторые города. Во всяком случае, в Плезансе, где он находился во главе своей армии, Марк Кастриций предельно ясно отказал ему в заложниках. И когда Карбон начал угрожать отважному старику, указывая на своих многочисленных солдат, тот ответил, что ему много лет и этот факт спасает его от всякого страха.

Со своей стороны, Сулла готов был вернуться в Италию: в середине лета 84 года он покинул Азию, достигнув Пирея за два дня перехода от Эфеса. На этот раз у него был соответствующий флот, состоящий из кораблей, приведенных к нему Лукуллом, тех, что он приказал построить из оставшихся от Митридата. В общем это составило 1600 единиц, из них 400 он оставил Луцию Лицинию Мурене, которому доверил трудную миссию поддерживать порядок в этом регионе и, в частности, бить пиратов. Под командованием Мурены были войска Флакка и Фимбрия, Сулла мог с полным основанием не доверять им, потому что они были набраны его противниками и в определенный момент могли перейти к ним.

В противоположность тому, что обычно утверждают, Сулла не проявлял никакой спешки, оставаясь в Греции до весны следующего года, хотя ничего на месте не оправдывало такой задержки. Если же он и предпочел подождать несколько месяцев, прежде чем ступить на италийскую землю, то только оттого, что хотел произвести эффект своим возвращением. Для этого было необходимо получить более точные сведения о римской политической жизни для организации пропаганды: он хорошо знал, что победу не приобретают немедленно и только на полях сражений, поэтому ему нужно убедить сенат, народ Рима и всю Италию, что дело его правое и те, кто отказался слушать его, являются опасными сектантами, ведущими Город к гибели.