Сулла

Как видно, все вернулось на круги своя. И единственным наблюдением, оставленным нам Плутархом об этом консульском годе, являются слова самого Суллы, который не без юмора говорил, что рассматривает как удачу, пришедшую с Неба, доброе согласие со своим коллегой и родственником Метеллом, от которого он ожидал в разделении власти только публичные оскорбления и придирки.

ГЛАВА VII СМЕРТЬ И ПРЕОБРАЖЕНИЕ

В течение июля 80 года состоялись консульские выборы, во время которых народ Рима буквально прибег к плебисциту Суллы, хотя он и не был кандидатом: конечно, он отказался снова взять на себя магистратуру, что привело бы его к нарушению собственного основополагающего закона. Народный выбор пал тогда на двух других верных сторонников: Публия Сервилия Вация, который в 87 году пытался создать препятствия для возвращения Мария, и Аппия Клавдия Пульха, того, кто в том же году командовал в Ноле легионом, возвращенным Цинной. Следовательно, 31 декабря Сулла снова стал простым гражданином, передвигающимся теперь без впечатляющего аппарата власти, хотя все еще впечатляющей была когорта друзей, сопровождавших его при всех его передвижениях.

Не оставляя без внимания функционирование «конституции», которую он сам издал, Сулла все же отошел несколько в сторону и распределял теперь свое время между Римом и виллой в Кампании. Ему нужно было закончить редакцию своих «Мемуаров» в двадцати двух книгах, и историко-литературная активность забирала у него большую часть времени: труд был начат уже довольно давно, но теперь он должен был сделать синтез всех документов, собранных в течение многих лет (корреспонденции, официальные доклады, личные записки), и в особенности отдать отчет о своей деятельности во время диктатуры. От этого труда до нас дошло только три маленьких фрагмента из нескольких строчек (в форме изречений), которые не позволяют составить представления по его поводу; можно сказать только, что язык, на котором оно написано, кажется, свидетельствует о поиске равновесия между архаичной традицией летописцев и новаторскими требованиями литературного языка, которые значительно развились.

Но историческая деятельность не отвлекала Суллу ни от его обязанностей гражданина и сенатора, ни от его увлечения театром, ни от его набожности. Он приезжал в Рим, как только на рассмотрение сената ставились важные вопросы, в частности дела Испании, потому что два промагистрата, отправленные туда, чтобы победить Сертория, испытали серьезные поражения: Метелл Пий, проконсул Западной Испании, ставший свидетелем разгрома своих войск Сертори-ем, и его легат, пропавший со всей армией, доверенной ему; подумывали отдать приказ проконсулу Галлии Трансальпийской прийти на помощь, потому что Марк Домиций Калвин, пропретор центральной Испании, был избит до смерти Луцием Гиртулеем, проскрибированным, служившим под командованием Сертория. Но Сулла принимал также участие в электоральных комициях, и во время консульских выборов 79 года он с ужасом наблюдал, как молодой Помпей организует кампанию для Марка Эмилия Лепида. И когда на самом деле Лепид был избран — и прекрасно избран, так как очень сильно опережал второго консула Квинта Лутация Катулла — Сулла попросил прийти Помпея и сказал ему: «Прекрасная политика с твоей стороны, молодой человек, назначить Лепида раньше Катулла — самого капризного раньше самого прекрасного! Не время тебе успокаиваться теперь, когда ты настроил против себя такого противника». События последующих месяцев трагически подтвердили его правоту.

Но, будучи в Риме, Сулла никогда не пропускал театрального представления (именно на одном из них он познакомился с молодой Валерией, своей последней женой). Чаще всего давали трагедию, это была пьеса Акция, чьи резкость стиля и вкус к острым сюжетам производили впечатление на его современников, когда речь шла о передаче истории Атрея, царя Аргоса, который мстил своему брату Фиесту, подав ему во время одного из пиров плоть его сыновей, или когда поэт выбирал тему чисто римскую, например о Бруте, который притворяется глупым, чтобы лег-ко проникнуть к тирану Тарквинию и убить его. Каждое представление трагедии Акция давало место шумным демонстрациям, потому что в ней встречались политические намеки и потому что автор трагедии выступал как ярый враг всех форм тирании. И когда его Атрей бросал свое знаменитое: Oderint dum metuant (пусть меня ненавидят, лишь бы боялись!), дрожь пробегала по присутствующим: в эти последние годы Рим познал многих тиранов, которые могли бы произнести эти страшные слова, и определенным образом каждый, к какой бы партии ни принадлежал, нашел бы имя, чтобы поставить его после Атрея.