Суфлер

По словам Маргариты, к известию о беременности русской подруги он сперва отнесся с энтузиазмом. Хотя предложения руки и сердца, которое могло решить все проблемы Маргариты с получением датского гражданства, не прозвучало, мужчина принялся строить планы насчет будущего.

– Чего только не было обещано! И всему я верила. Что квартиру мы переменим, переедем ближе к природе, чтобы ребенку было где гулять. И что работу он найдет, а то жил какими-то спекуляциями… Я подозреваю, он перепродавал краденое, которое ему спихивали старые дружки. Он ведь сидел, мой Лукас, за кражу. Давно, еще в юности.

– Повезло тебе, ничего не скажешь! – Александра понемногу отходила от удара, нанесенного подругой. Собственно, ее больше всего ранила неожиданность. Казнь давно состоялась, и художница сомневалась, что кто-нибудь может уязвить ее хуже, чем она сама.

– А может, и повезло! – ощетинилась Маргарита. Это заставило подругу заподозрить, что та по-прежнему неравнодушна к отцу своего ребенка. – Он мог быть очень милым, если хотел… Заботился, дарил подарки… Умолчу об остальном…

Вздохнув, она включила плитку и разогрела окончательно остывшие рулеты. Наполнив стаканы, подруги уселись за стол друг против друга, и уже за едой гостья продолжила рассказ.

Лукас выполнил, по крайней мере, одно обещание, а именно, перевез беременную сожительницу за город, на дачу, которую снял у друга. Начал ли он осуществлять другие благие планы, осталось неизвестным, потому что мужчина вдруг пропал, и надолго.

– И прежде исчезал на сутки, двое, но я привыкла и даже не возмущалась, когда он с невинным видом возвращался. Лукас был, как избалованный ребенок… – Маргарита говорила о любовнике с настоящей нежностью, и теперь Александра не сомневалась, что подруга в свое время была не на шутку влюблена. – Упрекать, ругать его было нельзя, он страшно обижался. Чуть не до драки доходило! С ним можно было только лаской…

Когда отсутствие будущего отца ребенка затянулось более чем на две недели, Маргарита потеряла всякое желание действовать терпением и лаской и проявлять прочие добродетели. Она принялась обзванивать тех его немногих знакомых, чьи телефоны имела. Затем обратилась в полицию, скрепя сердце, потому что Лукас терпеть не мог слуг закона и все государственные институты. Тогда-то и выяснилась страшная истина. Мужчину убили несколько дней назад, его неопознанный труп лежал в городском морге, а так как за эти дни никто не подавал в полицию заявления о пропаже, тело не смогли идентифицировать.

– Он был изуродован страшно. – У Маргариты задрожали пальцы, и она со звоном уронила вилку. – До неузнаваемости… Его убили ударом по затылку, проломив череп, а потом попытались сжечь… В полиции не смогли даже снять отпечатков пальцев, в таком виде были руки… Иначе отыскали бы его в архиве, он же сидел.

– Кто это сделал, нашли? – Александра тоже перестала есть. Непривычно сытный обед не шел ей на пользу, она чувствовала тяжесть в желудке. Рассказ подруги аппетита не улучшал.

Маргарита отмахнулась:

– Да кто искал-то убийцу? Меня вот они нашли и обрадовались, я же там последнее время нелегально существовала. Отказали в продлении вида на жительство, не посмотрели на беременность – им эти истории поперек горла… Высылают из страны. Прятаться?.. Но у кого, где? У второго своего, алкоголика? Еще чего. У родственников Эгона? Они в себя не пришли после нашего разрыва. Денег нет… Отправляться с моим пузом в лагерь для беженцев, сочинять легенды для миграционной службы на тему, как меня угнетали на родине? Сил уже не было… Мне все говорили, что я сумасшедшая уезжать на таком сроке беременности, что если ребенок родится в Дании, он может получить гражданство, а я вид на жительство… Стоит только похлопотать, найти адвоката, доказать, что мы с Лукасом вели общее хозяйство, жили в гражданском союзе… Но я не могла! Я не могла больше!

Александра кивнула и протянула подруге пачку с последней сигаретой. Маргарита жадно закурила, отодвинув прочь тарелку:

– Ну, я и уехала. Не буду вдаваться в подробности, поверь на слово, это были самые страшные дни в моей жизни. С большим животом, совсем одна, без денег, нервы на пределе… Мама меня не узнала, когда я явилась к ней. Заплакала и побежала на рынок за продуктами, чтобы меня откормить. Живот-то на нос лез, а так – кожа да кости.

Но Маргарита есть не смогла. Через пару часов по прибытии в Киев у нее начались сильные схватки. Мать отвезла ее в роддом, и спустя сутки она родила восьмимесячную девочку.

– Я рожала и рыдала, врачи уже начали на меня орать, чтобы я заткнулась. – Нервно смеясь, Маргарита жестикулировала зажженной сигаретой. – Я не могла остановиться. Меня сводила с ума мысль, что если бы я родила на пару суток раньше, все проблемы были бы решены. Ребенок, после недолгой возни, стал бы гражданином обеспеченной страны, со всем вытекающим соцпакетом. Я, как мать, была бы в безопасности. А так… Что мы с дочкой получили?