Судный день

Богданов заволновался: что там еще могло случиться? Документы в порядке, обратный билет на руках, датирован 6 октября, что не так? Он вышел из очереди, быстро прошел ближе к терминалу и вежливо обратился к миловидной старушке с просьбой пропустить его вперед. Старушка поморгала глазами и на французском объяснила, что не понимает русскую речь. Богданов извинился, уже на французском, и повторил просьбу. Старушка умилилась родной речи из уст русского господина и уступила место перед собой. В очереди начали было возмущаться, на что старушка без зазрения совести заявила, что Богданов – ее внучатый племянник, не станет же она заставлять своего родственника стоять в очереди дольше, чем требуется. При этом она использовала такую смесь французских, английских и русских слов и так яростно сверкала глазами, что в очереди не нашлось ни одного смельчака, желающего потягаться с грозной старухой.

– Добрый вечер. Предъявите ваши документы, пожалуйста, – бесстрастно проговорил пограничник, не обращая внимания на перепалку у стойки. Ему подобные сцены были не в новинку, всегда находится кто-то, кому непременно нужно было влезть без очереди.

– Вот, прошу, – Богданов выложил документы на стойку.

– Ваше имя?

– Войчех Гловацкий.

– Польский подданный?

– Да, это так.

– Летите из Москвы?

– Да, рейс из Москвы.

– Позвольте поинтересоваться, какова цель вашего визита? – заученно начал пограничник.

– Деловая, – Богданов старался отвечать односложно.

– В Москве тоже деловая?

– Был на обучении. Стажировка.

– В какой гостинице планируете остановиться в Париже?

Богданов произнес название, слегка исковеркав его. Пограничник оторвал глаза от документов, пристально посмотрел на Богданова, затем, подумав, произнес название гостиницы так, как оно должно было звучать, и потерял к Богданову интерес. Поставив штамп, он отдал документы и указал рукой в сторону багажной карусели.

– Багаж там, – произнес он и занялся старушкой.

Богданов сгреб документы, кивнул на прощание старушке и двинулся к багажному отделению. Свой путь он проложил так, чтобы пройти как можно ближе от того места, где ругался с пограничником Дорохин. Богданов еще не решил, стоит ли вмешаться, возможно, от его вмешательства будет больше вреда, чем пользы.

– Диалект, национальный диалект, – на ломаном английском заявлял Дорохин, намеренно утрируя слова. – Ю андестенд? Ферштейн? Диалект. Мне лучше знать, как произносится моя фамилия.

– Михал, яки есть пытання? – стараясь произносить слова с польским выговором, проговорил Богданов, подбираясь к Дорохину ближе.

– Войцех, поддивяй их! – На лице Дорохина читалось облегчение. Дальше он заговорил на английском: – Господину не нравится, как я произношу свою фамилию.

– В чем проблема? Господин Ручак – член нашей группы. Я могу чем-то помочь?

– Ваш друг утверждает, что он Руцак, а в документах указано Ручак, – проговорил пограничник, уже не так уверенно.

– Верно, это диалект. Он и мое имя произносит Войцех, а следует Войчех. Такой выговор.

– Вы прибыли вместе? – задал новый вопрос пограничник, которому порядком надоело бодаться с Дорохиным, и он был рад появлению нового лица, настроенного более дружелюбно.

– Да, я и еще несколько наших коллег. Стажировка в Москве, теперь собираемся с благотворительной миссией в страны Ближнего Востока. Здесь, в Париже, проездом.

– Дякую, Войцех, ты меня спас, – перемежая польские и английские слова, произнес Дорохин и обратился к пограничнику: – Теперь все в порядке?

– Да, можете пройти к багажной карусели. Впредь будьте внимательнее.

Отвечать Дорохин не стал. Подхватил со стойки документы и проследовал за багажом. Казанец и Дубко уже прошли таможню и ждали на выходе. Шилкина видно не было. Быстро получив багаж и пройдя таможенный досмотр, Богданов и Дорохин присоединились к ним.

– Коля, что у вас стряслось? – понизив голос, чтобы не слышали окружающие, на русском спросил Казанец.

– Русскую речь отставить, – приказал Богданов. – Обращаться друг к другу только по именам из паспорта. Забыли правила?

Казанец смущенно замолчал, у Дорохина после стычки с пограничником вообще не было желания разговаривать.

– Куда дели Эдварда Кроли? – следуя своему же правилу, спросил Богданов.

– Без понятия, – за двоих ответил Дубко. – Сказал, ждать здесь – и ушел.

– Интересно куда?

– Интересно на сколько? – вопросом на вопрос ответил Дубко. – И что это вообще за отлучки? Стоим здесь, глаза мозолим. Вон тот полицейский уже дважды мимо нас прошел.

– Тогда уходим. Кроли не ребенок, не заблудится, – скомандовал Богданов.

– Так-то старший вроде как он, – засомневался Дорохин. – Проблем не будет?

– Все проблемы я беру на себя. Или забыл, что я теперь его заместитель? – заявил Богданов.

– С каких это пор? – удивился Дубко.

– Приказ Лазарева. Сегодня получил, – сообщил Богданов. – Вас не успел оповестить, сборы были экстренными.

– Хоть так, и то хорошо, – одобрил Дубко. – Заместитель лучше, чем консультант.

– До дома мадам Дюбуа едем на такси, – сообщил Богданов. – Впятером все равно не усядемся, так что даже лучше.