Судный день

– И в мыслях не было обсуждать приказы вышестоящего начальства, Анатолий Иванович, – голос Старцева звучал ровно, исключая возможность по интонации понять, как он воспринял эту новость. – Общая картина теперь ясна: группа «Дон» получает новое задание и в нагрузку – нового командира, который подчиняется напрямую начальнику ПГУ. С этим разобрались, остается выяснить: зачем здесь я?

– Ты – непосредственный начальник группы «Дон», где же тебе быть? Официально ты являешься лицом, отдающим приказы членам группы, так что все логично.

– Приказ на смену командира тоже должен отдать я?

– Это временная мера, в свете последних событий вполне закономерная…

– Прошу, Анатолий Иванович, не будем ходить вокруг да около! – как ни старался Старцев, а напряжение побороть не смог. – Я не кисейная барышня, я боевой офицер, к чему все эти преамбулы? Или вы настолько во мне не уверены, что боитесь, что я не выдержу удар?

– Ладно, Старцев, не кипятись. Думаешь, мне самому нравится эта ситуация? Меня, как ты правильно заметил, фактически тоже отстранили от руководства операцией. Так что мы с тобой в одной лодке.

– В одной, да не совсем. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься. То, что предстоит выполнить тебе, меня не заденет, – вынужден был признаться Лазарев.

– И что же мне предстоит выполнить?

– Ты должен собрать группу, не объявляя о предстоящих изменениях, отправить на базу. И организовать для них психологический прессинг.

– Что-что? Психологический прессинг? Я не ослышался, Анатолий Иванович?

– Да все ты понял, – Лазарев скривился, раздражаясь все сильнее. Ситуация для него была так же неприятна, как и для Старцева, только вряд ли подчиненный это мог почувствовать. – Новый командир группы желает проверить вверенный ему состав на лояльность, если можно так сказать. Желание объяснимое: он твоих людей не знает, они не знают его, а операция предстоит непростая. Он должен быть уверен в том, что у членов команды крепкие нервы и правильный настрой.

– Другими словами, он хочет выяснить, не подорвала ли провальная операция боевой дух и не рванут ли члены команды писать рапорты, требуя отставки, когда узнают, что их командир понижен в должности!

– Он не понижен в должности! – Лазарев повысил голос. – Начнем с того, что новый член группы выше Богданова по званию.

– И кто же он по званию?

– Полковник.

– Ясно.

– Пока тебе ничего не ясно, – Лазарев сбавил напор. – Твоя задача подготовить группу к встрече с новым командиром, не сообщая о предстоящих изменениях. Подготовить так, чтобы при встрече с ним члены группы были рады его появлению.

– Устроить им такой напряг, чтобы после него любое решение казалось благом?

– Именно, – подтвердил Лазарев и передал рекомендации начальника Первого главного управления генерал-лейтенанта Мортина.

Старцев выслушал молча, не задал ни единого вопроса, не позволил себе ни одного комментария. Генерал-майор ждал совершенно иной реакции, но в принципе был доволен, как все обернулось. Разговор этот его порядком утомил, и он желал поскорее с ним покончить. В заключение Лазарев спросил:

– Сложная задача?

– Никак нет, товарищ генерал-майор. Задача выполнимая.

– Вот и славно. Понадобится помощь – обращайся, вместе подумаем, как лучше все организовать. – Лазарев поднялся, давая понять, что разговор окончен.

– Справлюсь, Анатолий Иванович. – Старцев тоже поднялся, вместо рукопожатия козырнул и поспешно вышел из кабинета.

Лазарев осуждающе покачал головой ему вслед, но останавливать полковника не стал. Старцев же больше не мог ни минуты находиться в кабинете. Его распирала злость. Одно-единственное поражение в деле, которое изначально все считали провальным! Даже когда отправляли группу в Чили. Президент Альенде, старый упрямый патриот! Никто не сомневался, что он откажется покинуть страну даже в момент угрозы смерти, и все же послали Богданова, будто он мог совершить невозможное. Он бы и мог, если бы ему дали чуть больше свободы! Так нет, ему навязали определенные условия, которых он обязан был придерживаться, а теперь решили отыграться?

Старцев не заметил, как оказался на улице. Сообразил это только тогда, когда почувствовал, что промокли ноги. Он остановился на краю тротуара, посмотрел вверх. С неба сыпал мелкий дождь, сквозь него пробивались солнечные лучи, создавая эффект радуги. Несмотря на пасмурную погоду, настроение у полковника улучшилось. Радуга – символ преображения, мост между небом и землей, граница между мирами. «Все наладится, непременно наладится, – глядя на разноцветные полосы, думал Старцев. – Плохое уйдет, хорошее вернется. Богданова не убрали из группы – это плюс. Новый командир – не обязательно минус. Надо только придумать, как их подготовить».

Он не пошел в кабинет, не вернулся домой, а предпочел бродить по московским улицам до тех пор, пока в голове не сложился план. Еще сырой, совсем как осенняя погода, но все же вполне приемлемый. Детали требовали проработки, а сроки подгоняли, так как группу приказано было отправить на базу боевых подразделений КГБ не позднее завтрашнего утра.