Судный день

— Такое часто происходит? — спросила она дрожащим голосом.

— Зависит от территории. Прав был лорд Актон, когда сказал: «Всякая власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно». Уайли и кардинал Феличи идеально подходят под это определение, а мы с вами, к сожалению, находимся на самом верху их списка неугодных.

Поезд начал замедлять свой ход на подъезде к Вюрцбургу.

— Они могут уже следить за станцией, — сказал О’Коннор, поднимая чемодан Алеты из сетки над ее сидением, — но они будут искать пару, так что мы с вами выйдем по отдельности. Все время смотрите под ноги, чтобы камеры наружного наблюдения не могли получить четкого снимка вашего лица. Поезд, на который нам нужно пересесть, отходит с пятой платформы через пятнадцать минут. Я буду прикрывать вас.

— Так мне садиться в поезд?

— Да, — сказал он и выглянул в коридор.

— Они не знают пункта нашего назначения — пока что, — и на такой большой станции, как Вюрцбург, они не могут следить за всеми платформами одновременно. Увидимся уже в вагоне.

Он улыбнулся Алете, надеясь, что улыбка у него получилась ободряющей, и направился в следующий вагон.

«Нам везет», — подумал он, следуя за Алетой на приличном расстоянии. Четыре поезда прибыли с интервалами в несколько минут, и узловая железнодорожная станция этого сельскохозяйственного и промышленного баварского центра была еще более оживленной, чем обычно. О’Коннор перешел на другую платформу, заскочил в поезд, следующий до Геттингена, и в туалете опустил сотовый телефон агента в мусорный бак. Он снова испытывал судьбу с помощью приманки в виде мобильного телефона, но Уайли все равно будет отслеживать его и не сможет просто проигнорировать его местоположение. О’Коннор направился к платформе номер пять. Когда он зашел в их купе бизнес-класса, Алета уже сидела там у окна; он тоже устроился у окна напротив нее. Два других места в купе занимала пожилая супружеская пара, и у О’Коннора немного отлегло от сердца. Даже если парни в Берлине выследят их и умудрятся посадить в поезд своего агента, Уайли поостережется что-то предпринять на глазах у свидетелей, как и поостережется избавиться от двух пожилых людей среди бела дня, но исключительно из-за того, что побоится шума в случае огласки.

Их поезд тронулся одновременно с другим составом, и О’Коннор мысленно улыбнулся, подумав о том, сколько сил приложит Уайли, отслеживая его маленький мобильный телефон, медленно движущийся по канализационным коллекторам Вены. В настоящий момент они, по-видимому, находились в безопасности, но это ненадолго. Вне себя от ярости, Уайли, наверное, сейчас уже мобилизовал значительные силы ЦРУ: командные пункты и центры управления в посольствах США по всему миру; подготовленные наемные убийцы с темным прошлым, бегло говорящие по-немецки и живущие в пансионах и номерах мотелей, остававшиеся наготове как раз для таких случаев; международные разведывательные центры, а также полицейские силы и агентства безопасности иностранных держав.

О’Коннор принял решение сойти в Кассель-Вильгельмсхоэ и взять напрокат автомобиль.

* * *

О’Коннор рассматривал в бинокль окружающие поля. Он сумел снять жилье на действующей ферме в пригороде Бад-Аролсена. Здесь был только один вид общественного транспорта, автобус 252-го маршрута, соединявшего Бад-Аролсен и Менгерингхаузен, да и тот ходил редко; грязные проселочные дороги вокруг фермы были пустынными. На поездку в город у них ушло не более десяти минут, и О’Коннор нашел удобную парковку на зеленой Гранд-авеню. Казармы войск СС времен Второй мировой войны, где размещались двадцать шесть километров стеллажей с документами, были отремонтированы, а рядом построили новое административное здание. В саду напротив приемного отделения развевались уже более радующие глаз флаги с эмблемами Международного Красного Креста и Международной поисковой службы.

— Добро пожаловать в Бад-Аролсен, фрау Вайцман. Мы ожидали вас. Запрошенные вами документы были извлечены из архива. Распишитесь в регистрационной книге, пожалуйста, и следуйте за мной.

Точность действий персонала в отделе приема посетителей перекликалась с той скрупулезностью, с которой фашисты в мельчайших подробностях фиксировали свои зверства, хотя задачи Международной поисковой службы были диаметрально противоположными.

Лицо Алеты было таким же белым, как перчатки, которые ей выдали для работы с папками, где лежали розовые гестаповские ордера на арест, записи о помещении в тюрьму, die Kontrolle Karten, куда о заключенных записывали буквально все, вплоть до обескураживающих деталей вроде количества и размера найденных у них головных вшей, а также зловещие Totenbucher — «книги смерти».

— Вы уверены, что справитесь со всем этим? — спросил О’Коннор.

— Я должна знать, что с ними произошло, — сказала Алета.

Она открыла первую папку и приступила к ужасному занятию — начала просматривать имена. Они работали бок о бок в полном молчании почти час, когда О’Коннор внезапно остановился.