Судья Ди за работой

— Как раз той ночью, накануне убийства, — ответил Ма Жун. — Мы поужинали все вместе в крабовой таверне на причале. Позже к нам присоединились два корейских купца, и мы впятером недурно выпили. Уже далеко за полночь братец Цзяо притащил Мина на армейскую барку, которая доставила того в крепость.

Судья Ди откинулся в кресле и задумчиво подергивал себя за длинные бакенбарды. Ма Жун вскочил и налил ему чашку чая. Судья сделал несколько глотков, затем поставил чашку и оживленно заговорил:

— Я до сих пор не ответил на визит вежливости коменданта Фана. Утро еще раннее; если мы сейчас же отправимся, то будем в крепости задолго до полуденного риса. Распорядись, чтобы начальник стражи приготовил во дворе мой служебный паланкин, в котором нас донесут до причала. А я тем временем надену парадное платье.

Он встал и, заметив довольные лица своих помощников, добавил:

— Я должен вас предупредить, что не могу навязывать коменданту свою помощь. Ничего не выйдет, если он сам не обратится ко мне за советом. Как бы то ни было, это удобный предлог попросить у него еще одну копию пропавшего документа.

Меньше чем за час крепкие гребцы доставили барку к крепости. Слева, на низком берегу, возвышались ее грозные стены; впереди пенились мутные воды дельты, а за ними открывался простор залитого солнцем моря.

Ма Жун и Цзяо Тай выпрыгнули на причал под массивными главными воротами. Когда командир стражи узнал судью Ди, он тут же провел его через мощенный булыжником двор к цитадели. Ма Жун и Цзяо Тай остались в караульном помещении у ворот, так как судья велел им собрать побольше сплетен, касающихся нашумевшего убийства.

Прежде чем войти, судья Ди окинул восхищенным взглядом прочные, толстые стены. Крепость была построена всего несколько лет назад, когда против Танской империи взбунтовалась Корея и ее флот готовился к вторжению на северо-восточное побережье Китая. Китайские экспедиционные корпусы в двух тяжелейших походах подавили бунт, но корейцы тяжело перенесли свое поражение, и нельзя было не считаться с возможностью неожиданного нападения. Устье реки и охраняющая его крепость были объявлены зоной чрезвычайного положения, и, хотя они принадлежали Пэнлаю, на эту территорию полномочия судьи Ди не распространялись.

Комендант Фан встретил его около лестницы и проводил в кабинет. Он предложил судье занять место подле себя на стоящем у задней стены большом диване.

Фан держался так же официально и был так же скуп на слова, как во время своего визита к судье Ди в судебную управу. Он сидел, чопорно выпрямившись, замурованный в свою кольчугу с железными пластинами на груди и плечах. Угрюмо поглядывая на судью из-под седых, клочковатых бровей, он выдавил из себя несколько нескладных слов благодарности за визит.

Судья Ди задавал формальные вежливые вопросы. Комендант хмуро отвечал, что он продолжает считать свой нынешний пост неподходящим для старого, закаленного в боях воина. Он не думает, что корейцы в обозримом будущем будут доставлять неприятности; долгие годы придется им зализывать раны. А пока ему, Фану, приходится тратить свое время на поддержание порядка среди более чем тысячи командиров и солдат, запертых в крепости.

Судья выразил свое сочувствие и добавил:

— Я слышал, что недавно здесь произошло убийство. Насколько мне известно, преступник схвачен и осужден, но мне очень хочется побольше узнать об этом деле. Как вам известно, Пэнлай — мое первое назначение, и я рад возможности набраться опыта.

Комендант пристально посмотрел на судью. Потеребив свои короткие седые усы, он вдруг резко поднялся и отрывисто произнес:

— Пойдемте. Я покажу вам, где и как это произошло.

Проходя мимо двух часовых, застывших у дверей, он рявкнул:

— Мао и Ши Ляна ко мне!

Комендант держал путь через внутренний двор к большому двухэтажному зданию. Когда они поднялись по широкой лестнице, он пробормотал:

— Сказать по правде, дело это беспокоит меня.

На верхней площадке лестницы, на скамейке, сидели четыре солдата. При виде коменданта они вскочили и вытянулись в струнку. Фан повел судью Ди налево, по длинному пустому коридору, который упирался в массивную дверь; замок ее был заклеен бумажной полосой с печатью коменданта. Он сорвал полоску, ногой толкнул дверь и сказал:

— Эта комната принадлежала вице-коменданту Су, который был убит вон на том ложе.

Прежде чем переступить порог, судья быстро осмотрел просторную, скудно обставленную комнату. Справа находилось открытое арочное окно около пяти чи в высоту и семи в ширину. На подоконнике лежал колчан из лакированной кожи, наполненный примерно десятком красных стрел с железными наконечниками. Еще четыре стрелы вывалились из колчана. Другого окна или двери в комнате не было. Слева находился видавший виды простой деревянный некрашеный стол. На столе лежали железный шлем и еще одна стрела. У задней стены судья увидел большое бамбуковое ложе. Покрывавшая его тростниковая циновка была испачкана зловещими бурыми пятнами. Пол был деревянный, из грубых тесаных досок, без ковра или циновки.

Когда они вошли в комнату, комендант сказал: