Судья

— Вот что я думаю, — он устроился на диване поудобнее, суча ножками по полу. — Бизнес Вадима нужно продать. Что ты так смотришь?

— Нет-нет. Если ты так считаешь, значит, правильно. Мне, честно говоря, все равно.

— Ну вот. Мы превращаем бизнес в деньги. Деньги превращаем в банковские облигации. Облигации нужно положить на депозитный счет.

— Мой менеджер займется.

— Таким образом, ты сможешь получать свои проценты, а я… — улыбнувшись, Баринов махнул ручкой. — Там посмотрим.

Инна кивала, а сама думала: «И смотреть нечего! Загребешь дядины деньги и свалишь на юга доживать старость. Вы все такие».

Вслух сказала:

— Тебе виднее. Надеюсь, все получится, и мы останемся довольны друг другом.

— Конечно. Инночка, не сомневайся. Постой, может, ты голодна? Я велю что-нибудь приготовить.

— Нет, спасибо, — Инна встала. — Мне пора. Спасибо за радушный прием.

— Пожалуйста-пожалуйста. Всегда рад тебя видеть.

— Как меня найти, ты знаешь.

Инна направилась к выходу.

— Конечно, Инночка, безусловно, — кивал Баринов, семеня за ней следом.

На пороге Инна обняла Баринова, и даже поцеловала в жирную щеку. Баринов, смущенно смеясь, сказал:

— Ну, Инна, удачи.

— И тебе того же.

Дома Инна собрала кой-какие вещички, чтобы провести ночь в гостинице. Написала записку для Павла. Бедный Павел! Вот кому все время не везет. Ну ничего, когда все закончится, они встретятся.

«Я скажу ему, что все кончено. Мы свободны. То-то обрадуется!»

Инна прочитала записку и, весело смеясь, дописала постскриптум. Поцеловала листок.

Взяла сумочку. Направилась к выходу.

На пороге обернулась. Окинула взором пустой Дом.

— Эй вы, все! — крикнула она, смеясь. — Не скучайте без меня! Я скоро вернусь!

Через минуту снаружи послышался рокот мотора и шорох колес.

Глава 38. Охота

— Есть, — сказал парень в спортивном костюме, закрепляя микрофон на внутренней стороне ветровки Павла. Отошел на шаг, прищурился, приподнял козырек бейсболки.

— Ну-ка, запахнись.

— Не нукай, — Павел запахнулся.

— Походи немного.

— Зачем?

— Нужно проверить, нет ли посторонних шумов.

— Вам нравиться делать из меня идиота, — Павел сделал несколько неловких шагов.

Парень в бейсболке приложил ладонь к уху, прослушал сообщение оператора. Повернулся к Быстрову.

— Все отлично. Червячок насажен на крючок.

— Ясно, — Быстров оглядел Павла, поправил ворот застегнутой наглухо куртки.

— Готов?

— Да.

Втроем они направились к стоявшему за углом микроавтобусу.

Они забрались в фургон. Машина тронулась. Оператор в углу вертел регуляторы частот.

Быстров перехватил взгляд Павла.

— Ты уверен, что нужно ехать к парку?

— Он часто там бывает. Не спрашивайте, откуда я знаю.

— Что Ему нужно?

— Присматривается. Помяните мое слово, скоро в этом парке что-то будет.

Быстров поиграл желваками, вылитый Точилин.

Повернулся к парню в спортивном костюме.

— Ничего не забыли?

— Ничего, — сказал Павел. — Подгузник разве что.

Быстров некоторое время пристально смотрел Павлу в глаза.

— Ты все понял, Покровский? Не подведи.

— Понял. Выучил назубок. Я помогу вам, а вы — мне.

Машина остановилась.

Быстров открыл дверь. Дохнуло вечерней прохладой.

— Ну, с Богом.

— К черту, — Павел полез наружу.

Он быстро зашагал по улице, подняв воротник куртки. Темнело. Небо на горизонте приобрело багряный оттенок.

Механический голос оператора в правом ухе заставил его вздрогнуть.

«Не оглядывайся. Иди прямо, смотри вперед. И не дергайся, когда я выхожу на связь».

— Я и не дергаюсь, — сказал Павел, и прикусил язык: проходившая мимо девушка в светло-зеленом платье шарахнулась от него.

«И не отвечай! Просто слушай, что я говорю. Иди!»

Павел перешел на другую сторону улицы, представляя, как оператор, отцепляя от головы наушники, спрашивает у Быстрова: «Где вы нашли этого лоха? Он нам всю операцию завалит».

Павел остановился у сияющей витрины магазина спортивной одежды.

«Повернись к витрине. Сделай вид, что разглядываешь шмотки».

«Дешевый Голливуд», подумал Павел.

Через минуту ему приказали идти дальше.

Он шел, присматриваясь к парку. Все как обычно: подростки на скейтбордах, сидя на скамейках, пьют пиво, швыряют банки в траву или на асфальтовые дорожки. Почему же мне так страшно?

Он натолкнулся на кого-то.

— Ох! Извините. Я…

Тьма смотрела на него. Судья стоял неподвижно.

— Ты, — сказал Павел.

Судья не ответил. Развернулся и направился к парку.

«Иди за Ним!»

Павел поравнялся с Судьей, стараясь шагать с Ним в ногу. Редкие похожие, которые шли навстречу, не обращали на Судью внимания. Они не видели Его.

Павел заметил: тот, кто проходил мимо Судьи, вздрагивал, ежился. Он был тем, что нельзя увидеть, но нельзя не почувствовать.

Судья, не глядя на него, сказал глухим голосом:

— Ты прав. Я не могу убить ее.

Они остановились.

Оператор вновь вышел на связь:

«Спокойно. Ничего не бойся. Говори с Ним».

Павел протянул руку и коснулся Судьи.

Сквозь тонкую ткань руку до самого плеча прожгло холодом.

Судья вздрогнул, отшатнулся.

Павел улыбнулся дрожащими губами.

— Жжется?

— Убери, — голос Судьи дрогнул. — Твоя кровь отвратительна. Она такая горячая!

Павел схватил Судью, притянул к себе, чувствуя Его злость и недоумение.