Судебные речи

Затем возникает вопрос: как, каким образом и куда были нанесены удары Северину? Для этого есть показания только что упомянутых свидетелей, из которых один слышал, что побои, судя по их звуку, наносились рукою по лицу, другой видел, как подсудимый толкнул извозчика так, что тот «поточился» и разронял деньги, а третий присутствовал при самом нанесении Северину подсудимым, со словами «пошел вон», ударов рукою со стальным перстнем в лицо. Кроме этих показаний о том, что извозчик пошатнулся после удара, упал и согнулся на полу, что скорей всего могло произойти от удара в лицо, удара столь обыкновенного при кулачной расправе, из показаний всех свидетелей, видевших Северина после происшествия, оказывается, что у него было разбито лицо и разбито, как уже мною сказано, в Григоровке. Показаниям о нанесении побоев противоречит показание Василия Стефановича, по словам которого извозчик, оттолкнутый подсудимым, отскочил в переднюю, а вовсе не пошатнулся и не падал. Но, не говоря уже о неправдоподобности показания Стефановича о показывании часов, о том, что извозчик «ломился» в едва притворенную дверь, и даже не говоря о противоречии этого показания с объяснениями самого подсудимого, нельзя не заметить, что свидетель Стефанович, несмотря на все старания при перекрестном допросе, не мог ни удовлетворительно объяснить сбивчивости своего показания, ни разъяснить, что он понимает под словом «отскочить» — придает ли он этому слову общеупотребительное значение прыжка назад или разумеет что-либо другое. Здесь возникал вопрос о кольце. Признаюсь, указания Склаво и Ковалевского на ношение подсудимым кольца на правой руке, кольца весьма солидного и тяжелого, я считал довольно слабою уликою для обвинения ввиду настойчивых уверений подсудимого, что он никогда на правой руке кольца на четвертом пальце не носил. Эти уверения, подкрепленные показаниями домашних, продолжались и здесь на суде с прежнею настойчивостью, сам подсудимый даже примерял пред нами свое кольцо на правую руку, и оно, очевидно, для всех, несмотря на видимые усилия подсудимого, не входило ни на один из больших пальцев правой руки. Приходилось сознаться, что одна из улик, и ввиду заключения экспертов при вторичном вскрытии — улика довольно важная, пропадала. Оставалось прибегнуть к последнему, почти безнадежному после всего предшествовавшего, средству — просить господ экспертов рассмотреть, нет ли на правой руке обычных следов от долговременного ношения кольца, нет ли полоски, ободка на пальце… Эксперты, с свойственным им вниманием, рассмотрели правую руку обвиняемого, неповинную в ношении кольца, и нашли не только ободок, не только следы ношения кольца, нашли даже, чего, полагаю, никто уже не мог ожидать после происходившего пред этим, нашли, что и самое кольцо, не входившее на палец в руках подсудимого, довольно легко и без особых усилий, при небольшом поворачивании, входило на четвертый палец правой руки подсудимого. Вы помните, господа присяжные, этот опыт, и я полагаю, что и на вас, как на всех, он произвел впечатление неожиданности и некоторого удивления. Удивления этого нельзя не разделить. Остается думать, что или подсудимый Дорошенко забыл, что еще в прошлом году носил на правой руке это злосчастное кольцо, или же что он, приготовляя доводы в свою защиту, несколько неосмотрительно избирал приемы и способы этой защиты, забывая, что если извета о краже неблагодарного Ковалевского и нельзя проверить тотчас, то вопрос о кольце подлежит зато проверке воочию, проверке, которая неминуемо должна повести к оценке искренности оправданий подсудимого и к некоторым неблагоприятным для него выводам относительно свойств тех способов, которыми он думает защищаться здесь на суде, где все происходит гласно. Итак, побои были Северину нанесены в лицо рукою, на которой был тяжелый чугунный перстень.