Судебные ошибки

Во вторник утром судья Харлоу издал краткое письменное распоряжение относительно ходатайств Артура. В сущности, все они были отвергнуты, но обоснование его устраивало вполне. Ходатайства можно было подать снова, судья написал: «...поскольку показания Эрно Эрдаи представляются суду достаточно достоверными, чтобы допустить дальнейшее рассмотрение дела». Право решать, дозволить ли Гэндолфу выступить с новым ходатайством об издании приказа «Хабеас корпус» принадлежало апелляционному суду, но решение Харлоу давало Ром-ми громадную поддержку. Если апелляционный суд вынесет ожидаемое решение, Ромми Гэндолф получит возможность жить еще несколько лет, а тем временем Артур с Памелой будут добиваться снятия с него обвинения. Они обрадовались и навестили своего клиента. Потом до Артура дошло, что ему предстоит невесть сколько времени сражаться за Ромми. Гэндолф теперь был его правым делом — и его ярмом.

Эта новость отвлекла Артура от беспокойств по поводу вечера, когда Джиллиан Салливан должна была присоединиться к нему и Сьюзен. Он убеждал себя, что она найдет какую-то отговорку. Однако в пятом часу, когда Артур разговаривал по телефону с репортером, секретарша положила перед ним листок с сообщением: «Мисс Салливан будет в вестибюле в пять».

Джиллиан в его крохотной квартире. На миг Артура охватили ужас и стыд.

Она была на месте, как обещала. По пути к Франц-центру Артур как мог подготовил ее к встрече со своей сестрой. Однако проблема заключалась в том, что поведение Сьюзен было почти непредсказуемым. Шизофренией страдают главным образом одаренные. Не существовало предела изощренным выдумкам, которыми Сьюзен подкрепляла свои тревоги и подозрения. Артур стойко переносил все, что выпадало на его долю. Реагировать он позволял себе лишь в одиночестве. Сьюзен связывалась с ним по электронной почте несколько раз на день, и, если ничто не отвлекало ее, краткие послания иногда бывали совершенно разумными. Временами она писала остроумно и проницательно, как фельетонист.

— Иной раз, получая эти сообщения, — сказал Артур, когда они подъезжали к Франц-центру, — я очень расстраиваюсь. Сижу на работе и плачу. Но знаешь, отец доводил себя до безумия мыслями о том, что могло бы быть. Болезнь Сьюзен — это часть ее. Не принять очевидного — значит, предать.

Район Норт-Энд, где находился Франц-центр, состоял главным образом из старых, обшитых гонтом домов. Артур остановил машину перед большим обшарпанным кирпичным домом и осмотрел улицу. На углу праздно стояла группа подростков, большинство их было одето, несмотря на жару, в одинаковые блестящие куртки членов шайки.

— Тебе следует войти внутрь, — сказал он Джиллиан. — Белой женщине не стоит здесь сидеть в машине.

Когда она захлопнула дверцу, щебетание пульта дистанционного управления привлекло внимание собравшихся на углу.

— Можешь наблюдать за машиной из окна, — сказал ей Артур, — и подмечать, что снимут с нее.

Помещение Сьюзен именовалось надзираемым. У каждой из восьми обитательниц дома была однокомнатная квартира. Валери или кто-то из других патронажных сестер круглосуточно дежурили, чтобы оказывать им помощь. Когда Сьюзен бывала стабильной и работала, она могла сама покрывать большую часть расходов, но лишь благодаря большой дотации от штата и субсидиям различных фондов. Финансирование от штата постоянно находилось под угрозой. Артур все время писал письма и встречался со своим депутатом законодательного собрания, чтобы предотвратить исчезновение центра. Отцовское наследство — более крупное, чем можно было ожидать при его бедности, — оставалось в доверительной собственности, как резерв.

Квартирка Сьюзен была маленькой и в настоящее время хорошо ухоженной. Бывали периоды, когда она не следила за чистотой и редко сама вспоминала о внешности, но соглашалась с предложениями патронажных сестер навести порядок. На стенах не было ни одной картины, поскольку рано или поздно они вызывали бред или приступ. Сьюзен обычно слышала голос матери, предупреждавшей ее о каких-то невидимых угрозах.

Медсестра с проксилином была там и к тому времени, когда Артур появился, уже сделала укол. Сьюзен могла ехать. Он снова напомнил ей о Джиллиан. Однако Сьюзен как будто не понимала, о чем речь, пока не села на переднее сиденье машины.

Потом она внезапно спросила брата:

— Стало быть, ты трахаешься?

Артур вспыхнул до корней волос, но ответил, как всегда, сдержанно:

— Сьюзен, когда ты стараешься быть тактичной, гораздо приятнее.

— Трахаешься? Я все знаю про трахание. Больше Артура.

Последнее замечание явно адресовалось Джиллиан, хотя Сьюзен не смотрела в ее сторону.

— Не думаю, что по этому предмету ставят отметки, — спокойно ответила Джиллиан. Артур заранее посоветовал ей не позволять Сьюзен шантажировать или запугивать себя, и этот ответ как будто успокоил его сестру. В зеркало заднего обзора он видел, что Джиллиан совершенно невозмутима.