Судьбы Серапионов

Илья Эренбург учился в Первой московской мужской гимназии. Четвертое дитя в семье и первый мальчик, он рос избалованным ребенком, которому родители прощали всё. Легко сдав вступительные экзамены в гимназию, Илья учился неровно — занимался только тем, что его увлекало. С однокашниками ему было скучно, тянуло к старшим, именно они (прежде всего Николай Бухарин) вовлекли его в социал-демократическую организацию учащихся. Конечно, этому способствовали не только задевшие всех революционные события 1905 года в Москве, но и рано сформировавшийся дерзкий, строптивый характер Ильи. Как вспоминала участница московской гимназической социал-демократической организации: «Эренбург, несмотря на свои исключительные способности, ладил далеко не со всеми благодаря своим эксцентрическим выходкам, составляющим отличительную черту его характера»[954]. Тем не менее, он вскоре стал не только одним из лидеров Социал-демократического союза учащихся Москвы, но и — по поручению московского комитета большевиков — агитатором в военных казармах. После первого же обыска (октябрь 1907 года) родители Эренбурга, опасаясь, что их сын получит «волчий билет», добились его отчисления из 6 класса «по собственному желанию» и он с радостью расстался с гимназией (на этом официальное образование завершилось; далее — всю жизнь — продолжалось только самообразование). В январе 1908 года Илью Эренбурга арестовали; летом выпустили из тюрьмы по состоянию здоровья и выслали из Москвы, а в декабре под большой залог вплоть до суда, грозившего ему каторгой, отпустили за границу «для лечения». Мать умоляла его поехать учиться в Германию, но он твердо настоял на Париже — именно там находился тогда зарубежный центр русской социал-демократии. У Ильи были парижские явочные адреса и, поскольку никакой другой задачи, кроме общения с русскими большевиками, он не имел, то сразу же по приезде отправился их искать. Путь оказался таким же, как и у Лизы — через библиотеку; и в старости оба они с симпатией вспоминали меньшевика Мирона Ингбера — библиотекаря, относившегося к ним вполне благосклонно. Вскоре Илья снял жилье неподалеку от Орлеанских ворот, где собирались большевики, — на рю Люнэн.

Таким образом, Илья и Лиза разминуться в Париже шансов не имели. Их встреча была предопределена и состоялась она на собрании рабочей группы содействия большевикам. Эти собрания в декабре 1908 года перебрались с авеню де Гобелен в другое кафе — на авеню д’Орлеан (теперь — авеню генерала Леклерка) невдалеке от Бельфорского льва; так же, как и на авеню де Гобелен, собрания здесь проходили в небольшом зальце на втором этаже.

Итак, место и время встречи можно считать установленным — конец декабря 1908 года, кафе на авеню д’Орлеан.

Дальнейшая реконструкция событий требует сопоставления имеющихся, куцых в интересующем нас плане, воспоминаний и некоторых догадок.

Лиза была ровно на семь месяцев старше Ильи и среди молодежи парижской группы к его приезду уже стала центром притяжения — образованная, начитанная, умная, ироничная, с живым характером[955], любившая и писавшая стихи (этим увлекалась не только она). Её материальное положение (родители, естественно, регулярно высылали деньги) было скромным, но стабильным — думать о том, как прожить, не было нужды; это её отличало от многих молодых товарищей, вынужденных искать себе любой заработок, а кормиться в русской студенческой столовой на рю Муфтар — дешевой, но убогой и грязной. Однако серьезные занятия оставляли, понятно, мало свободного времени, поэтому жизнь была вполне напряженной.

Не знавший в Москве робости с девушками и легко влюбчивый, в Париже Илья первое время держался скромно (таким его вспоминают тогдашние знакомцы), но уже в январе он обратил на Лизу внимание[956]. Сохранилось по крайней мере четыре свидетельства о первых встречах наших героев; все они записаны десятилетия спустя и из их сопоставления можно установить лишь общую канву событий.

Участница большевистской группы, приехавшая в Париж осенью 1908 года из Тифлиса, где занималась подпольной работой еще в пору деятельности там Каменева, Т. И. Вулих в неопубликованных записках начала 1950-х годов рассказывает о посещении собраний парижской группы большевиков, о Ленине, Крупской, Каменеве, Зиновьеве, Лозовском, Дубровинском, Землячке, Рыкове, Алексинском и Залкинде. Упоминает она и Эренбурга, чья дальнейшая судьба ей была известна, и — в связи с ним — Лизу, фамилию которой не помнила и о дальнейшей судьбе которой ничего не знала: «Вскоре после моего приезда на группе появились двое новых — Илья Эренбург и еще одна молодая девица Лиза. Эренбург производил впечатление гимназиста из состоятельной семьи, был очень скромен, сидел всегда отдельно, смотрел и слушал»[957] (это написано, скорей всего, по контрасту с последующими событиями; фактическая сторона дела здесь неточна: Лиза, как мы знаем, появилась на собрании группы раньше Ильи — еще в кафе на авеню де Гобелен; да и подружились они не с первой встречи).