Судьбы Серапионов

11 октября 1933 г. Павленко пишет Слонимскому о своих разговорах с тогдашним редактором «Красной нови» В. Ермиловым: «Твои письма Ермилову вскрыты, прочитаны и приняты во внимание. Роман пойдет с 1 января, говорят. Если это так, то очень хорошо. Роман, открывающий год, это уже вызов. Недавно видел в ОРГК<омитете> телеграмму Саши Фадеева из Владивостока Ермилову с вопросом, как судьба твоего романа. Ну, — значит, — все неприятное, суетливое, хлопотливое пройдено. С тебя магарыч — и немалый».

В январе 1934 года в Москве проходил 17 съезд ВКП(б) и редакция не получила разрешения печатать роман до съезда.

6 февраля 1934 г. Павленко, редактировавший тогда журнал «30 дней», сообщает Слонимскому: «Отрывок у меня, задержан до окончания съезда, как впрочем, и весь роман, насколько я знаю. Никаких других отзывов не было, и я готовлю отрывок для след. № — ра. Гонорар переведем по возможности скорее. Я видел Ермилова и спрашивал самым дотошным образом — нет ли в подначке других соображений — ровным счетом ничего».

Возможно, с романом связана и недатированная телеграмма Павленко:

«Говорил всеми кроме Горького выяснить ничего не удалось сегодня завтра звоню Крючкову телеграфируй лично Алексею Максимовичу = Павленко».

Место для отрывка из романа Слонимского в № 1 «30 дней» за 1934-й заняла глава из доклада Сталина на 17 съезде партии; в следующем номере отрывок тоже не появился (отмечу, что в конце 1933 года «30 дней» анонсировали Слонимского осторожно — не главы из романа, как в случае с Фадеевым, а новые рассказы, которых не было).

Главу «Коновод» перепечатал журнал питерской пролетарской литературы «Резец» (№ 3, 1934) с примечанием редакции: «Глава из романа „Крепость“, посвященного показу борьбы троцкистско-зиновьевской оппозиции против генеральной линии партии» (Слонимский старался обходиться словами «ленинградская оппозиция»). Публикацию завершала жирно набранная цитата из доклада Сталина XVII съезду: «Если на XV съезде приходилось еще доказывать правильность линии партии и вести борьбу с известными антиленинскими группировками, а на XVI съезде — добивать последних приверженцев этих группировок, то на этом съезде — и добивать нечего, да, пожалуй, и бить некого; все видят, что линия партии победила»; эта цитата придавала публикации из книги Слонимского характер неопасного исторического материала.

23 апреля 1934 года, отмечая вторую годовщину «исторического» постановления ЦК о роспуске РАППа, «Литературный Ленинград» поместил интервью писателей о том, как сказалось это постановление на их практической работе; осторожный М. Слонимский говорил о завершенном и давно лежащем в журнале романе как о еще находящемся в работе. Впервые он употребил термин «партийный роман»: «Вы знаете, что я поставил своей задачей написать „партийный роман“ — книгу о ленинградской оппозиции. Лишнее, я думаю, говорить о том, насколько трудна и ответственна взятая тема. И целое, и мельчайшие детали надо выверить до предельной точности. Бывали моменты, когда я думал, что работа закончена, но затем мне становилось ясным, что многое еще надо доделывать. Та помощь и внимание, которые я получаю в своей работе от авторитетнейших товарищей, лишний раз подчеркивает, что в нашей стране писатель перестает быть „кустарем-одиночкой“, а становится участником общего большого дела. Когда роман будет закончен? Не знаю. Особая торопливость всегда вредна, а здесь в особенности. Дело в том, чтобы книга и политически, и художественно звучала так, как мне этого хочется. Я обязан так выполнить свою работу, чтобы она была полной мерой моих писательских сил, максимумом того, что я могу дать. Во всяком случае, роман все время находится в работе и из нее не выбывает».