Судьбы наших детей

Джонсон и его ребята гребли деньги лопатой. Джонсон вложил свой куш в международную кинопрокатную организацию и быстренько заставил Маррса нанять всех до одного лучших специалистов по печати и рекламе как на Востоке, так и на Западе Штатов. Ну и работенку они провернули! Буквально за считанные дни сложились две вполне определенные школы мышления, и в почтовые ящики хлынули потоки писем. Одна школа считала, что не наше дело ворошить старое грязное белье, что такие вещи лучше забыть и простить, что ничего дурного в помине не было, а если и было, то все равно мы — лгуны. Другая школа аргументировала скорее в нашу пользу. Сперва медленно и осторожно, затем все уверенней и шире стала распространяться следующая точка зрения: такие события действительно происходили и могут произойти вновь, а может быть, происходят даже и сейчас; происходили они потому, что искаженная правда слишком долго воздействовала на отношения между народами и расами. Нас порадовало, когда многие начали соглашаться, что важно уметь забывать прошлое, но гораздо важнее понять и оценить его без мелочных придирок. Именно эту идею мы и стремились довести до общественного сознания.

Введенный в некоторых штатах запрет на демонстрацию наших фильмов лишь незначительно отразился на общей сумме выручки от проката, что несколько оправдало нас в глазах Джонсона. Он мрачно предсказывал потерю половины доходов в масштабе всей страны, поскольку «нельзя безнаказанно открыть в кинофильме правду. Если в зале свыше трехсот зрителей, то сухим из воды не выйдешь». — «И даже со сцены театра нельзя?» — «А разве, кроме кино, люди еще куда-нибудь ходят?»

Пока все шло так, как мы рассчитывали. Мы приобрели большую известность и славу — и добрую, и дурную, — чем любой из наших современников. В основном все объяснялось тем, что наши дела представляли интерес для средств массовой информации. Кое-что, естественно, относилось к числу сенсаций-однодневок, до которых так падки жаждущие новостей газеты. Мы всячески остерегались наживать себе врагов в тех кругах, какие могут дать сдачи. Помните старую поговорку о том, что человека узнают по его врагам? Нашим могучим оружием стала реклама — «паблисити». Вот как мы его заострили.

Я позвонил Джонсону в Голливуд. Он обрадовался, услышав мой голос:

— Давненько не виделись. Какие новости, Эд?

— Мне нужны люди, умеющие читать по губам. И нужны они, как ты любишь говорить, вчера.

— Читают по губам? Ты что, рехнулся? Зачем они тебе?

— Неважно зачем. Нужны, и все. Можешь подыскать?

— Понятия не имею! Зачем они тебе?

— Я спрашиваю: можешь ты найти таких?

— По-моему, ты совсем заработался, — неуверенно сказал он.

— Ну знаешь…

— Погоди, я же не сказал, что не могу. Не кипятись. Когда они тебе нужны и в каком количестве?

— Лучше запиши. Готов? Мне нужны специалисты, умеющие читать по губам на следующих языках: английском, французском, немецком, русском, китайском, японском, греческом, голландском, испанском.

— Эд Левко!!! Ты что, совсем спятил?!

Пожалуй, в чем-то он был прав: сказанное мною звучало диковато.

— Возможно. Но эти языки крайне необходимы. Если попадутся люди, умеющие читать по губам на любых других языках, не выпускай их. Они тоже могут пригодиться. — Я живо представил себе, как Джонсон сидит у телефона, печально качая головой: помешался, не иначе; должно быть, жара доконала Левко… бедный старина Эд. — Ты все записал?

— Да, записал. Если это розыгрыш…

— Никакого розыгрыша. Я совершенно серьезно.

— Откуда, по-твоему, я достану таких специалистов? — разозлился он. — Из шляпы, что ли, вытащу, как фокусник?

— Это твоя забота. Для начала я бы предложил заглянуть в местную школу глухонемых.

Он промолчал.

— Слушай, пойми ты, наконец, это не розыгрыш, а самое настоящее деловое поручение. Мне без разницы, что ты будешь делать, куда пойдешь, сколько заплатишь. Я хочу одного: чтобы к нашему приезду эти специалисты были в Голливуде или хотя бы находились в пути.

— Когда вас ждать?

Я ответил, что точно не знаю.

— Вероятно, через день-другой. Надо завершить кое-какие дела.

Джонсон замысловато выругался, сетуя на несправедливость судьбы.

— Советую придумать убедительные доводы, когда появишься…

Я повесил трубку.

Майк ждал меня в студии.

— Переговорил с Джонсоном?

Я пересказал ему разговор, и он рассмеялся:

— А ведь действительно звучит дико. Но если такие специалисты существуют и любят деньги, то он их раздобудет. В изобретательности и предприимчивости равных Джонсону не было и нет.

— Я рад, что все идет к концу. — Я швырнул шляпу в угол. — Ты-то со своими делами управился?

— Все уладил и готов двинуться в путь. Пленки и документы отосланы, агентство по недвижимости готово арендовать у нас дом. С секретаршами полностью рассчитался и выдал премиальные.

Я достал из бара бутылку пива. Майк уже держал свою в руках.

— Как поступим с конторской перепиской и досье? И что будем делать с этим вот баром?

— Переписка и досье передаются в банк на хранение. Бар? О нем я не подумал.

Пиво было холодное.

— Пусть его упакуют и перешлют Джонсону.

Мы оба заулыбались.