Судьбы местного значения

Тут майор замолчал, так как к беседке стали подходить военнослужащие — младшие и старшие командиры, госбезопасности и пехотные. Они заходили, представлялись, рассаживались. Набралось два десятка вместе с Гороховым и Бесхребетным.

— Вот и почти все в сборе, — сказал Крамаренко. — Еще пара инструкторов прибудет позднее. Они сейчас в госпитале на излечении.

— Разрешите обратиться, товарищ майор, — поднялся лейтенант госбезопасности. — Лейтенант Денисов. Каковы задачи нашей группы?

— Для начала, — сказал майор, — субординация на плацу хороша, а в группе обращение должно быть простое, рабочее. Хорошо бы каждому позывными обзавестись. У некоторых позывные уже имеются, — Крамаренко взглянул на Бесхребетного и Горохова. — А задачи группы вот какие — каждый из вас является в чем-то специалистом, — Крамаренко, обвел рукой сидящих в беседке. — Кто-то метко стреляет из всего что стреляет, кто-то знает минное дело, или владеет боевой борьбой. В совершенстве знает язык противника…

Вся группа косилась на двух сержантов, на которых почему-то показывал майор, перечисляя профессиональные умения.

— Учить мы будем курсантов, набранных в основном из понюхавших пороху мужиков, — продолжал свою речь Крамаренко. — Пояснять не надо почему? Отлично! Порядок обучения будет примерно такой — по четыре инструктора на группу в сутки, потом смена инструкторов. При этом не только желательно не только обучение курсантов, но и собственная учеба — оттачивание умения приветствуется особо. Основные направления учебы — боевая, стрелковая подготовка, марш-броски, ориентирование, заучивание языка противника…

Тут майор прервался, глядя в сторону плаца, где уже выстраивался личный состав тренировочной базы.

— Все, мужики, выходим, — сказал он и подмигнул, — все помнят — с какой ноги начинают движение?

Глава 15

Распогодилось. Облака поредели. Стало жарковато. Однако ветер усилился.

Группа инструкторов под командованием майора Крамаренко оказалась правофланговой. Чтобы коробочка выглядела полноценно, в строй встали с десяток военных без знаков различия. Почти все в годах. На недоуменные взгляды майор пояснил — внештатные инструктора. Понятливо покивали, затем пожали плечами — пусть раз так, лишь бы при прохождении с шага не сбивались.

Трибуна с многочисленным начальством находилась далековато, и из-за ветра было плохо слышно произносящего речь старшего майора госбезопасности. Начало речи Семен практически слышал частями, когда стихал порыв,или когда оратор поворачивался к правому флангу.

— Фашистская Германия вторглась в нашу страну уже опьяненная легкими победами над европейцами. Её солдаты, зараженные «ядом» высокомерного презрения ко всем советским людям, превратились в ненасытных жаждущих крови злобных чудовищ. Массовые убийства советских граждан возвеличены приказами немецкого командования…

Это была правда. Семен лично тому свидетель. Сразу припомнилась деревня, немец в черном мундире, и экзекуция, которую выдержали четверо из дюжины. И острое чувство ненависти к врагам и предателям до зубного скрежета.

А ветер стихал, и старшего майора стало лучше слышно.

—… германец — абсолютный хозяин мира. У него нет сердца и нервов — так говорится в памятке, которую выдали всем солдатам вермахта. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай, этим самым спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навек…

По выстроившимся будто рябь прошла. Негодующе засопел лейтенант, что задавал Краморенко вопрос в беседке. Для большинства сказанное не новость, успели, как говорится, хапнуть горя на фронте и в немецком тылу. Денисов, видать, это слышит впервые.

— Гитлер и его клика решили, что советские люди так же легко покорятся, как европейские народы. Но они просчитались!..

Солнечные лучики скользили по плацу, слепили военнослужащих, сверкали на петлицах и орденах. Ордена и медали, правда, имели единицы. Даже у стоящих на трибуне наград немного. Но сегодня, как сказал Ильин, прольется наградной дождь. Точнее дождик. Рядом с трибуной стоит стол, накрытый кумачом, на котором виднеются стопки книжиц и коробочек с наградами.

— Перед фашистскими полчищами встал советский народ, не знающий страха. Народ, вставший на защиту своей родины! Красная Армия решительным ударом разгромит ненавистных фашистов, неся свободу порабощенным советским жителям…

Семен припомнилась деревня, у которой попал в плен. Как хозяйка пыталась вернуть куриц, и была избита. Вспомнился хутор, где хозяйничали полицаи.

— Могучим ударом народного кулака, мы расшибем фашистский хребет. За кровь погибших детей, замученных женщин, безжалостно уничтоженных раненых, возьмем вражеской кровью. Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!