Позади меня с дымом и запахом гари обвалился угол перекрытия, полностью блокируя внешнюю дверь. Я ощутил волну жара, которая подтолкнула нас с Пчелкой по направлению к ступеням. Пер закрыл за нами дверь:
– Хорошо. Вряд ли стоит опасаться, что враги придут за нами с этой стороны, – он говорил почти радостно.
Я не возразил ему, хотя знал, что тлеющая древесина подожжет стены. Сейчас мы действительно были в ловушке.
Пчелка и Пер спускались перед нами. Я смотрел вниз на ступени.
– Обопрись на меня, – предложил Шут.
При каждом шаге рана на моем бедре раскрывалась. Внизу был свет, но слабый. Я ощутил запах ароматного соснового масла, прежде чем его заглушило тюремное зловоние. Затем услышал очень сильный глухой удар, как будто гигантская лошадь пнула стену, и дверь за нами подпрыгнула в косяке. Я решил, что основная часть потолка обрушилась. Вот и все. Мы оказались в ловушке и умрем здесь, если не найдем другого пути к спасению.
– Возврата нет, – сказал Шут.
Я ошеломленно кивнул. Мы спустились вниз, и я сел на нижнюю ступеньку. Шут опустился рядом со мной, Пчелка подошла ко мне с другой стороны. Вот мы и здесь. Все мы живы. Пока.
Я обнял ее и притянул к себе. На мгновение она застыла, реагируя на мое прикосновение, а затем прильнула ко мне. Какое-то время я просто сидел так. Мои силы были на исходе, но Пчелка была тут. Мой ребенок был со мной рядом.
Над нами был огонь, рушащиеся стены и яростный враг. Здесь внизу – холод, сырость и полумрак. Мы были в клетке между камнем и морем. Прилкоп присел рядом с узниками, которых он освободил. Они расположились вместе в одной камере, оборванные и съежившиеся, прижимающиеся друг к другу на единственном тюфяке. Я не мог слышать, что он им говорит. На той стороне помещения Спарк, нетвердо стоящая на ногах, осматривала часть стены. Я наблюдал, как они с Лантом проводят руками по каменной кладке, растирают исцарапанный раствор и качают головами. Они выглядели обескураженными.
– Мы можем попытаться использовать зажигательный снаряд, – предложил Лант.
Спарк потерла глаза и осторожно покачала головой:
– Только в крайнем случае, – сказала она громко. – Если мы не сможем заложить его внутрь стены, наибольшая сила взрыва придется по нам, а не по камню. Мы с Чейдом провели множество тестов. Если мы закапывали горшок, то при взрыве образовывалась дыра. На поверхности земли он делал широкое, мелкое углубление. Это может просто обрушить на нас свод.
– Я так устала, – сказала Пчелка. Я едва мог ее слышать.
– Я тоже, – действие семян карриса уже закончилось, оставив после себя угрюмое настроение и усталость.
– Волк-Отец сейчас с тобой?
– Да, – то, как она называла Ночного Волка, заставило меня улыбнуться.
– Что он такое?
Я не знал.
– Он хороший, – сказал я и почувствовал его одобрение.
– Да, он такой, – согласилась Пчелка. Она ждала, что я скажу больше. Я в ответ пожал плечами, и по ее лицу пробежала улыбка. Затем она спросила: – Мы здесь в безопасности?
– В достаточной безопасности. Пока, – ответил я.
Я изучал ее лицо. Ее глаза расширились, и она произнесла почти вызывающе:
– Я знаю, на что я похожа. Я больше не выгляжу красивой.
– Ты никогда и не была такой, – сказал я, покачивая головой.
Шут задохнулся от моей жестокости, а глаза Пчелки округлились в изумлении.
– Ты была и остаешься прекрасной, – Я освободил руку, чтобы коснуться ее изорванного уха. – Каждый шрам – это победы. Я вижу, у тебя их было много.
Она выпрямила спину:
– Каждый раз, когда они били меня, я старалась ударить их в ответ. Волк-Отец научил меня. Заставь их бояться себя, сказал он. Так я и сделала. Я выгрызла кожу с мясом на лице Двалии.
Это потрясло меня так, что я не смог ничего ответить. Но Шут наклонился и сказал:
– О, молодец! Хотелось бы мне сделать это самому, – он улыбнулся ей. – Тебе нравится нос твоего отца?
Она взглянула на меня, и я провел пальцем по перелому. Она никогда не видела его другим.
– А что с ним не так? – спросила она с недоумением.
– Совсем ничего, – весело сказал ей Шут. – Я всегда говорил людям: «С его носом нет ничего неправильного», – он громко рассмеялся, и Лант со Спарк вместе обернулись к нам в удивлении. Я не понял его шутки, но выражение их лиц заставило меня рассмеяться, и даже Пчелка заулыбалась. Мы выглядели, как сумасшедшие.
Она придвинулась ближе ко мне и закрыла глаза. Боль в ноге пульсировала в такт моему сердцебиению.
– Помоги, – позвал я, и Шут сорвал его с меня.
Пчелка не пошевелилась. Я опустил взгляд на ее маленькое лицо – глаза были закрыты. Рубцы на коже рассказывали свою страшную историю. Шрамы, оставленные несколько месяцев назад, и несколько свежих исказили ее лицо. Я хотел прикоснуться к порезу в уголке рта и исцелить его.