Судьба Убийцы

— Ты жалеешь, что исцелил меня?

— Что сделал это так резко. Без предупреждения. Скилл… я не мог контролировать его.

Он смотрел мимо меня:

— Это было странное ощущение. Словно меня окунули в ледяную реку, а потом выловили сухим и теплым, словно ничего не было, — его голос стих.

— Где они сейчас? Янтарь, Спарк и Пер? – были ли они в опасности? Неужели я спал, пока им что-то грозило?

— Наверное, еще спят. Сейчас дежурю я.

— Дежуришь? Как долго я здесь?

Он слегка вздохнул:

— Вторую ночь. Что ж. Наверное, мне следует сказать, что сейчас утро третьего дня. Почти рассвело.

— По-моему, я заснул за столом.

— Ты и заснул. Мы перенесли тебя на кровать. Я боялся за тебя, но Янтарь сказала, чтобы мы позволили тебе поспать и не звали лекаря. Думаю, она волновалась, что может случиться, если лекарь коснется твоей кожи. Она просила нас быть очень осторожными, чтобы не дотронуться до тебя.

Я ответил на его невысказанный вопрос:

— Думаю, я снова контролирую свой Скилл, — мгновение я все же изучал поток магии. Она была сильна в этом старом городе, но я снова ощутил ее как нечто внешнее, а не как текущий через меня поток. Я проверил свои стены и нашел их более крепкими, чем ожидал.

— Я дал тебе порошок из эльфовой коры, — напомнил мне Лант.

— Это я помню, — я обернулся и пристально взглянул на него. – Я удивлен, что ты носишь ее с собой.

Он отвернулся:

— Как ты помнишь, отец возлагал на меня особого рода надежды, я прошел обучение. Так что я взял много полезных вещичек в наше путешествие.

Некоторое время мы молчали. Затем я спросил:

— Что насчет генерала Рапскаля? Как теперь к нам относятся в Кельсингре?

Лант облизал губы:

— Думаю, с огромным уважением, основанным на страхе. Янтарь советовала нам вести себя осмотрительно. Мы ели в наших комнатах и мало с кем общались. Никто из нас не видел генерала Рапскаля. Но от него записка, и трижды приходил один из его солдат, Элдерлинг по имени Кейз. Он был почтителен, но настаивал, что генералу Рапскалю нужно встретиться с тобой наедине. Мы отослали его обратно, поскольку ты еще отдыхал, но ни один из нас не считает, что тебе безопасно встречаться с ним наедине. Генерал кажется… своеобразным.

Я молча кивнул, но про себя решил, что личная встреча может в конечном итоге понадобиться, если я собираюсь отгонять любую опасность, которую генерал приготовит для Янтарь. После такой встречи он может просто пасть жертвой смертельной болезни, если продолжит стремиться к мести.

— Элдерлинги не нарушают выбранного нами уединения, — продолжал Лант. – Полагаю, от любопытства и просьб нас защитили король и королева. В основном мы встречались со слугами и они казались доброжелательно настроенными, — он с неловкостью добавил: — Дождевые Чащобы малоприятно отразились на части из них. Боюсь, некоторые могут попросить у тебя исцеления, несмотря на приказ короля оставить тебя в покое. Мы не хотели, чтобы ты был один, потому что не хотели, чтобы Элдерлинги застали тебя без защиты. Во-первых. И мы боялись, что ты можешь умереть.

Словно испугавшись собственных слов, он внезапно выпрямился и сказал:

— Мне следует сообщить остальным, что ты проснулся. Хочешь есть?

— Нет. Да, — я не хотел, но знал, что надо. Я не был мертв, но также не был и живым. Мое тело чувствовало себя испачканой одеждой, жесткой от грязи и вонючей от пота. Я потер лицо. Наверняка борода. Глаза опухли, на языке и зубах – налет.

— Я позабочусь об этом.

Он ушел. В комнате, подражая рассвету, становилось светлее. Ночной пейзаж на окне постепенно исчезал. Я взял балахон Элдерлингов и пошел к бассейну. Как только я опустился на колени у струи, потекла горячая вода.

Я отмокал в ней, когда вошла Янтарь. С ней был Персиверанс, но она без его помощи направилась прямо к краю бассейна. Я ответил на основные вопросы, прежде чем они спросили:

— Я проснулся. Ничего не болит. Начинаю чувствовать голод. Контролирую свой Скилл. Мне так кажется. Пожалуйста, остерегайтесь прикасаться ко мне, пока я не буду уверен.

— Как ты? Честно, — спросила Янтарь. Мне нравилось, что ее глаза остановились на мне, даже когда я размышлял, не ослабли ли мои собственные. Если Шут получил немного зрения, потерял ли я столько же своего? Я не замечал разницы. Пока еще.

— Я встал. Все еще уставший, но не сонный.

— Ты долго спал. Мы за тебя боялись, — Янтарь казалась обиженной, словно мое беспамятство ранило ее.

Горячая вода расслабила мышцы. Тело теперь ощущалось более привычным, словно я смог поместиться в него. Я снова наклонил голову и поскреб глаза, прочищая их. Я выбрался из воды. Все еще немного больно. Шестьдесят лет – не тридцать, независимо от того, как я выглядел. Персиверанс оставил Янтарь и принес мне ткань, чтобы вытереться, а затем балахон. Я спросил, вытирая ноги:

— Какое настроение в городе? Я кому-нибудь навредил?

Янтарь заговорила: