Судьба Убийцы

— Наш корабль не в себе в последнее время. Мой сын сейчас служит на борту другого судна — Проказницы семьи Вестритов. Совершенный очень скучает. Иногда он как избалованный ребенок. Если он скажет что-то необычное, сообщи мне.

Он выглядел обеспокоенно, и я сделал все возможное, чтобы не выдать свою тревогу, размышляя, какую же истерику может закатить живой корабль. Избегая моего взгляда, он добавил:

— Позвольте пока показать, что да как вокруг. Котелок сохранит тепло.

Когда мы выходили из каюты, Лант поднял брови, и я пожал плечами в ответ.

Брэшен передал Пера матросу по имени Клеф. Возле носа у него была старая татуировка раба, а вдоль спины свисала длинная просаленная коса.

— Твои вещи внизу, — сказал он Перу с отголоском почти исчезнувшего иностранного акцента.

Они удалились вместе, и я улыбнулся, заметив, что Пер подсознательно копирует походку моряка. Лант пошел вслед за ними. Брэшен провел меня и Спарк в каюту, которая преимущественно была занята багажом Янтарь и Спарк. Мои собственные узелки казались маленькими по сравнению с их разбухшими сумками. Мне стало интересно, нашли ли они новую одежду в Кельсингре, и как нам предстоит нести эти пожитки за спинами, когда придет время. Моя небольшая сумка, в которой хранились книги Пчелки и свечи Молли, успешно перебралась на Совершенный, а с ней и кирпич Элдерлингов. Я приподнял его, зная, что под аккуратно запакованными котелками Чейда в мою рубашку еще были завернуты тяжелые стеклянные емкости со Скиллом. Браслет забрала себе Янтарь.

Спарк сразу же принялась рыться в своей сумке, словно собака в поисках желанной кости. Мы оставили ее одну.

По дороге к носу корабля Трелл представил меня команде. Кто-то кивнул, кто-то улыбнулся, но никто не оставил свои занятия. Китл, Корд, Тван, Хафф, Ант, Джок, Кипрос… Я отложил в памяти их имена и попытался связать их с лицами. Ант наполовину поднялась на мачту, и мое сердце замерло, когда она помахала мне двумя руками. Трелл нисколько не впечатлился.

— Одна рука для тебя и одна для корабля! — прорычал он. — Никаких ненужных рисков у меня на борту, а то отправлю обратно к дереву, откуда ты взялась!

— Сэр! — ответила она, наскоро забираясь на мачту, как белка, убегающая от лающего пса.

Трелл закатил глаза:

— Если она выживет и когда-нибудь повзрослеет, из нее выйдет отличный матрос. Но у нее нет ни капельки страха, и это может ее убить, — он показал в сторону Трехога. — Когда ребенок растет там, мачта корабля кажется низкой.

Я проследил за взмахом его руки. Высоченные деревья, являвшиеся основой Трехога, заставляли мачты Совершенного казаться действительно крохотными. Переплетающиеся ветви густого леса были полны пешеходов, подобно улицам и переулкам любого города. Везде, на каждом дереве виднелись следы пребывания людей. Вывески рекламировали таверны, одна, в форме корзины, - все виды плетения. Я видел людей в вуалях, как и говорилось о жителях Чащоб, а некоторые ходили с открытыми лицами и руками, на которых виднелись чешуя и наросты. Плетеный подъемник стоял на верхней ветке, пока пешеходы поднимались и спускались по лестнице, огибавшей ствол дерева. Я стоял и смотрел на все это, пока не осознал, что Брэшен меня ждет.

— Вы выросли здесь? — спросил я Брэшена.

— Здесь? О, нет. Я бингтаунского воспитания и породы, из образцовой торговой семьи. Только я паршивая овца и не наследник, так что вот он я, командую живым кораблем, вместо того, чтобы пересчитывать фамильное состояние.

Он явно был доволен свой участью.

— Не очень отличается от моей истории, — сказал я. — Янтарь может называть меня принцем, но мое имя говорит правду. «Фитц» означает, что я родился не по ту сторону простыни, так что я Видящий, но из бастардов.

— Вот как? Объясняет, почему вы могли оказаться у весла на боевой галере.

Я ухмыльнулся.

— Да. Бастарды более расходуемы, чем принцы.

И на этом нам стало легко друг с другом. Мы направились к носу. Я слышал голоса Янтарь, Альтии и корабля, но ветер с реки и шум лесного города не давали мне разобрать слов.

— ... значит, месть? — спросила Альтия, когда мы подошли ближе.

— Больше, чем месть, — ответила Янтарь. — Мы должны разрушить жестокую тюрьму, уничтожить элиту, которая с каждым проходящим годом становится только более жадной и испорченной.

Она понизила голос и произнесла слова, которые я так часто от нее слышал:

— Мы должны стать камнем на дороге, который заставит повозку свернуть на новый путь.

Нельзя было вообразить себе более странную сцену. Альтия опиралась на фальшборт корабля. Корабль, мой более молодой профиль, смотрел в сторону реки. Янтарь сидела в его сплетенных руках. Ее ладони лежали на его больших пальцах, изящно обутыми ногами она махала над пустотой, где внизу текла холодная кислотная река. Ее вязаный платок позволял коротким волосам обрамлять ее лицо. Пудра и румяна скрыли шрамы и чешуйки, появившиеся от драконьей крови. В образе Янтарь Шут был очень привлекательной женщиной.

Альтия говорила подавленно:

— Я никогда раньше не слышала, чтобы ты говорила с такой страстью, даже когда мы вместе были на грани смерти.