Судьба Шута

Только когда я чуть-чуть расслабился, я понял, как сильно были напряжены мои мышцы. Олух погрузился в более глубокий сон, его лицо немного разгладилось, а песня стала не такой пугающей. Покой, который излучал Уэб, коснулся нас обоих, но я понял это не сразу. Его теплое спокойствие окутало меня, и мои страхи и беспокойство куда-то отступили. Возможно, он использовал Уит, но я до сих пор ничего подобного не встречал и не переживал. Я вдруг обнаружил, что улыбаюсь. Уэб улыбнулся мне в ответ, и я увидел, как сверкнули белые зубы.

— Отличный день для молитвы. Впрочем, для молитвы годится любой день.

— Так вот вы что делали! Молились? — Он кивнул, и я поинтересовался: — И о чем вы просили богов?

— Просил? — Уэб удивленно приподнял брови.

— Разве не для этого нужна молитва? Чтобы попросить богов дать тебе то, что ты хочешь.

Уэб рассмеялся, и его голос прозвучал точно порыв ветра, только добрее.

— Думаю, так молятся некоторые люди. Я — нет. Больше — нет.

— В каком смысле?

— Ну, мне кажется, дети просят богов помочь им отыскать пропавшую куклу, чтобы отец принес домой хороший улов рыбы или чтобы никто не вспомнил, что они не выполнили поручения. Дети думают, будто они знают, что для них лучше, и не боятся просить об этом богов. Но я повзрослел много лет назад, и мне стыдно заблуждаться на сей счет.

Я сел, поудобнее прислонившись к лееру. Думаю, если приспособиться к качке, в таком положении можно даже отдохнуть. Мои мышцы отчаянно протестовали, и я понял, что у меня болит все тело.

— Ну хорошо, а как молится взрослый мужчина?

Уэб с изумлением посмотрел на меня, а потом опустился рядом.

— Разве вы не знаете? А как вы сами молитесь?

— Никак. — Впрочем, я подумал немного и, рассмеявшись, поправился: — Если только я не напуган до смерти. Тогда я молюсь, как молятся дети. «Помоги мне выбраться отсюда, и я больше не буду совершать глупостей. Позволь остаться в живых».

Уэб расхохотался вместе со мной.

— Ну, складывается впечатление, что до сих пор все ваши молитвы были услышаны. А вы сдержали слово, данное богам?

Я покачал головой и грустно улыбнулся.

— Боюсь, что нет. Просто я всякий раз нахожу новые приключения на свою голову и совершаю новые глупости.

— Именно. Мы все так поступаем. В конце концов я понял, что недостаточно мудр, чтобы просить что-нибудь у богов.

— Понятно. В таком случае, как же вы молитесь, если вы ни о чем не просите?

— Ну, для меня молитва — это скорее возможность послушать, чем попросить. После стольких лет у меня осталась всего одна молитва. Мне потребовалась целая жизнь, чтобы ее найти. Думаю, она одинакова для всех людей — нужно только подумать, и вы поймете.

— И какова же она?

— Подумайте, — улыбнувшись, предложил он мне. Потом Уэб встал и посмотрел на воду. Паруса плывущих за нами кораблей раздувались, точно горлышки голубей, ухаживающих за самками. Красивое зрелище. — Я всегда любил море. И начал плавать на кораблях еще прежде, чем научился говорить. Мне жаль, что у вашего друга сложится не слишком приятное впечатление о нашем путешествии. Скажите ему, пожалуйста, что это пройдет.

— Я пытался. Он мне не верит.

— Печально. Ну, желаю вам удачи. Возможно, когда он проснется, ему будет лучше.

Уэб уже собрался уйти, когда я вспомнил, что у меня к нему есть дело. Я вскочил на ноги и окликнул его.

— Уэб? Свифт сел на корабль вместе с вами? Помните, мальчик, о котором я вам говорил?

Он остановился и повернулся ко мне.

— Да. А что?

Я жестом попросил его подойти поближе.

— Вы помните, что именно с ним я просил вас поговорить? Про Уит?

— Разумеется. Вот почему я так обрадовался, когда он пришел ко мне и предложил стать моим пажом, если я соглашусь взять его к себе и учить. Можно подумать, я знаю, что должен делать паж! — Он рассмеялся такому очевидно забавному предположению, но тут же посерьезнел, увидев мое мрачное лицо. — А что такое?

— Я велел ему возвращаться домой, поскольку узнал, что он не получил разрешения родителей находиться в Баккипе. Они думают, что он сбежал из дома, и ужасно переживают из-за его исчезновения.

Уэб молча обдумывал новость, причем на его лице ничего не отразилось. Затем он с сочувствием покачал головой.

— Наверное, это ужасно, когда кто-то, кого ты любишь, вдруг исчезает и ты не знаешь, что с ним стало.

Я подумал о Пейшенс и спросил себя, не для меня ли предназначены его слова. Возможно, и нет, но упрек в них все равно меня задел.

— Я велел Свифту возвращаться домой. Он должен работать в доме своих родителей до тех пор, пока либо не станет взрослым, либо они не отпустят его.

— Так считают некоторые. — Тон Уэба говорил о том, что он не согласен. — Но порой родители предают своих детей, и тогда, я думаю, дети перестают быть их должниками. Я считаю, что дети, с которыми плохо обращаются в семье, поступают мудро, покинув свой дом.

— Плохо обращаются? Я много лет знаком с отцом Свифта. Да, он может дать мальчишке подзатыльник или отругать его, если сын того заслуживает. Но если Свифт сказал, что его били или не уделяли внимания, боюсь, он врет. Баррич на такое не способен.