Судьба по-русски

– Что будем делать теперь? – спросила Натали почти обреченно.

– Я хочу есть.

– За углом потрясающий китайский ресторан. «Вперед, гасконцы!» – скомандовала Натали цитатой из «Сирано де Бержерака».

Но в шикарный ресторан мы не пошли – по моей просьбе. Опять я внес коррективы в задуманную моей хозяйкой роскошную жизнь – мы пошли в самую заурядную пиццерию. Еда – бог с ней! Да и комфорт, сервис тоже не Бог весть какой… Зато мне были интересны люди! Живые, веселые, смешливые!..

Услышав русскую речь, к нашему столику потянулись сидевшие рядом мужчины, уставив его своими пивными кружками. Посыпались вопросы: какой Горбачев? Что такое «перестройка»? Какая у вас теперь будет жизнь? Как у вас будет с плюрализмом?..

Мне было чертовски интересно общаться с простыми людьми, которые горячо вникали в особенности жизни такой далекой страны. Натали же не только без всякой охоты переводила их вопросы и мои ответы, – она не пыталась даже скрыть своего брезгливого отношения и к месту нашего пребывания, и к незатейливому салату из морских диковин (для меня), и к моим небритым собеседникам…

– Мсье Матвеев! Нам пора уходить!

Дождь моросил все так же противно. Рядом был магазинчик, и мы укрылись под его навесом, стояли у ярко освещенной витрины. Натали накинула на голову капюшон плаща, раздраженно ширкнула «молнией» до самого подбородка.

– Ну, а теперь что? – В ее глазах блеснула злинка. – Надеюсь, вы найдете свой отель?

– С вашей помощью, конечно, – ответил я, пытаясь понять столь резкую перемену в наших отношениях. Откуда мне тогда было знать, что я не только сломал всю программу, которую мне подготовили, но и нарушил планы Натали – сопровождая меня, хоть два дня пожить шикарной жизнью, на которую ей были выделены деньги. Ей хотелось пойти со мной в хороший ресторан, куда она сама не могла попасть, потому что жила очень скромно. Я же потащил ее в дешевую пиццерию. Вместо хорошего театра – в заурядную киношку с весьма сомнительной публикой. Я заставлял ее бродить по улицам, которые она видит каждый день… Да еще под дождем…

– Мне надо успеть на метро! – Губы ее дрожали то ли от холода, то ли от подступавших слез. – Порядочные женщины в Париже в метро после десяти не ездят…

– Почему?

– Потому что их грабят и насилуют! – Она повысила на меня голос.

Мне стало невыносимо жаль ее, словно выброшенного из гнезда воробушка. Я предложил:

– Дойдем до «Флориды», снимем тебе номер…

– Нет!

– Почему?

– Не полагается!

– Тогда давай я тебя на такси провожу до дома. Деньги у меня есть…

– Нельзя! – Она заплакала.

– Но ты понимаешь, что я останусь в чужом городе и без языка!

К нам подошел один из тех, кто больше всех интересовался «плюрализмом», и, еле ворочая языком, что-то конфиденциально спросил.

Натали пугливо отшатнулась от него.

– Чего он хочет? – спросил я.

– Он предлагает нам комнату до утра.

– Ну, и… – попытался я перевести в шутку наш разговор.

– Ну, и… Идите прямо, выйдете на площадь Виктора Гюго, посередине ее огромный фонтан – мимо не пройдете. От него лучами расходятся улицы. Ваша первая влево. А там рукой подать до «Флориды»…

Внутри меня уже начало закипать раздражение: если она приставлена ко мне на двое суток, могла бы сказать заранее, что работает только до десяти вечера. Тогда бы, идя по улицам, я по крайней мере запоминал хоть какие-то ориентиры для себя, чтобы возвратиться в гостиницу. И вот теперь я не знаю дороги до своего отеля. Крепкое русское словечко в ее адрес уже было готово сорваться с языка… Сдержался…

Натали резво перебежала улицу, вскочила в автобус. А я поплелся к фонтану. Шел и думал: может, не по-джентльменски вел себя с дамой? Может, в пиццерии слишком откровенничал о наших советских делах? Может, она ждала от меня приглашения к себе?..

Вот и площадь, залитая дождем и брызгами от фонтана. Но «где эта улица, где этот дом»? Спросить у редких прохожих не рисковал – чем черт не шутит? В то время во Франции начиналась предвыборная кампания, к власти стремились и правые, и левые, антисоветские настроения обострились, так что рассчитывать на симпатию к русским не приходилось. Еще отберут деньги, расквасят физиономию… что я буду делать ночью в чужом городе, в чужой стране?..

Продрог основательно. Волосы от дождя слиплись. В горле сухость: пошел сахарок – дал знать о себе диабет. Добрел улицу до конца – «Флоридой» и не пахло. На часах – половина второго ночи…

Возвращаюсь обратно к площади с намерением прочесать следующую от «Гюго» улицу, а всего их пять… Тело уже дрожало от озноба, я чувствовал, что стало подниматься давление, меня начало качать. Подкрадывался страх. И хоть бы встретить одного полицейского…

Остановился возле тускло освещенного дома, силясь разобрать его номер. И вдруг…