Судьба по-русски

– оплата за съемочный день с бесплатным обедом;

– плюс к ставке 10 % страховки;

– плюс 10 % в пенсионный фонд;

– плюс 5 % отпускных;

– плюс 5 % за амортизацию своего костюма;

– плюс 5 % за амортизацию фото– или видеоаппарата.

Меня кинуло в дрожь! Одному только статисту надо заплатить в два раза больше, чем выдающимся Андрюше Миронову и Саше Михайлову! Абсурд!

Звоню в Москву Н. Т. Сизову. Слышу:

– Женя, валюты нет! Придумай что-нибудь!

Придумал. Надо идти к послу. Визит вежливости ему я уже наносил, а сейчас пойду вежливо его «таранить». В конце концов я выполняю госзаказ, а не прокручиваю частное дельце!..

Владимир Михайлович Соболев, не подозревая, с какими «агрессивными» намерениями я прошусь к нему на свидание, бодро проговорил в трубку:

– Вообще-то я собрался уже уезжать… Давай заеду за тобой, махнем на дачу, поужинаем. Там и потолкуем. Годится?

Уговаривать меня не пришлось. Такому повороту я обрадовался чрезвычайно: представил себе, что наш разговор будет без непременных секретаря парткома, председателя профкома и прочей челяди… Да и посол будет без мундира, стало быть, помягче будет…

На серпантине дороги, окруженной высокими соснами, Владимир Михайлович лихо демонстрировал шоферскую удаль.

– Скоро приедем? – осторожно спросил я. – Пить хочу. Погибаю.

– Какие проблемы… – Он, не сбавляя скорости, поднял трубку, заговорил по-фински, что-то типа «ко-ко-ла, пи-ка-ла, мо-ка-ла»…

– Вы и по-ихнему гутарите? – удивился, я.

– Кроме этих слов я ничего не знаю, – засмеялся, наверное, шутил. – Но вода будет…

И точно – как в сказке. На обочине шоссе мы увидели человека в белой куртке, в его руках был поднос, на нем – бутылки с разными водами, бокалы. Я залпом «оглушил» свой разыгравшийся не ко времени диабет.

Черт возьми, ерунда ведь, а для человека сколько удобства! Когда же у нас будут не гавкать на покупателя, пассажира, клиента, а так вот просто: он тебе «спасибо», ты ему «спасибо»? Только и всего, а на душе покой.

– Как объясните такую обходительность, Владимир Михайлович?

– Боится уронить авторитет своего дела. Он борется за каждого клиента для своего маленького кафе.

– Капитализм?

– Он самый…

Посольская дача – доселе мною невиданное сооружение: необычная архитектура, прямо что-то неземное. Мрамор и стекло. Пол подогретый – мы с послом ходили по нему босиком. Зал по периметру окаймлен причудливыми цветами.

– Пока хозяйка не подъехала, – сказал посол, – займемся сами. Открывай бар, а я на кухне пошурую.

Любовался я «героем без галстука» – проворный, улыбчатый, остроумный. Стол сервировал как заправский официант. Сели.

– Ну, – поднял он рюмку с виски, – о деле ни слова. Отдыхаем. Умаялся я сегодня.

«Да, – подумал я про себя, – если не говорить о деле, то ни омары, ни семга, ни угорь в рот не полезут…»

– Расскажите, – начал я издалека, – кто придумал эту чудо-дачу?

– Строилась эта вилла как резиденция Брежнева на время его пребывания в семьдесят пятом году в Хельсинки на совещании. Но служба безопасности забраковала ее – что-то им не понравилось. Кажется, потому что неподалеку проходила дорога… Вот вилла нам и досталась… Мрамор весь из Италии.

Мне показалось, что пора намекнуть и о деле.

– Уважаемый товарищ посол! – начал я торжественно и напрямик. – Фильм «Победа» под угрозой срыва!

Соболев потеребил седеющую шевелюру, красивое его лицо сразу изменилось: он пригласил гостя пообедать вместе, а тут…

– Это проблемы Ермаша!.. – отмахнулся посол. – Кстати, напомни ему, что когда-то в Свердловске мы работали вместе… А что случилось?

– В Москве дали деньги по-социалистически, а Хельсинки требует по-капиталистически…

Соболев, поднимаясь, резко отодвинул кресло, и оно по мрамору скользнуло в другой конец зала.

– Да нет у меня денег! Вы что, одурели, братцы?!

Успокаиваясь, вернул кресло на место. Сел…

– Нам ведь не деньги нужны, – сказал я.

– А!.. Тогда давай по рюмашке.

Выпили.

– У нас в СССР, – я умышленно подчеркнул «у нас», – есть такая общественная форма работы: все на уборку моркови, картошки, засолку капусты на овощебазе… Ну и идут стройными рядами ученые, артисты, врачи, учителя, студенты на «битву за урожай»!

Владимир Михайлович посасывал ломтик лимона, думал.

Я нажимал:

– Почему бы нашим сотрудникам, их тут уйма в разных представительствах, фирмах, не выйти на субботник и не сняться в массовке? А? – Посол даже не взглянул на меня. – Одеты они у вас дай бог каждому, ухоженные. Фото– и видеокамер у каждого полно. Мы из них такой шикарный журналистский корпус соорудим!.. А? Помогите их уговорить!

– Уговорить? – смеясь, переспросил Соболев. – Да только свистните, все сразу побегут посмотреть на живых Миронова и Михайлова!..

Спасибо нашему послу – он помог «Победе»! Очень! Сделал все, о чем я попросил…

Обратно в город вез меня шофер.

– В каком радиусе работает этот радиотелефон?

– А вам куда надо позвонить?

– В Москву. – Я надеялся эту капиталистическую штуковину на лопатки положить.

– Диктуйте номер. – спокойно сказал шофер.

Я продиктовал телефон Сизова. Слышу в трубке:

– Кто?

– Женя Матвеев.

– Ты что, в Москве?