Судьба открытия

Правду говорят, что радость на двоих — две радости. У Веры Павловны все лицо сияет. Она хлопает в ладоши и шутливо прыгает возле Шаповалова. Как она счастлива: действительно его идея настолько высоко оценена? Сам профессор сказал? Прямо, сразу — в старшие научные сотрудники? Работать над собственной идеей? Господи, да ясно, нужно соглашаться!

— Настоящая твоя дорога, Петя!

Оба стали прикидывать вслух, как и что надо сделать практически. Шаповалов заявил: сперва он туда переедет без нее и без Сережи, дождется там квартиры, а они месяц-два пока здесь одни поживут. Улыбку Веры Павловны тотчас как рукой сняло:

— Порознь опять? Не будет! Протестую. У меня как раз учебный год к концу. Поедем вместе, и никаких!..

Его взгляд пробежал по новой мебели:

— Ну как же с этим двинешься…

— А на это плюнем!

— Плюнем? — протянул он, недоверчиво посмотрев.

— Вещи для нас, — воскликнула она, — или мы для вещей?

Он вдруг ужасно обрадовался:

— Правильно! Бросим к чертям!

Вопрос был в том, отпустит ли его директор треста, а если решит задержать, то надолго ли.

Когда Шаповалов пришел и начал говорить о своих замыслах и приглашении Зберовского, директор спросил:

— Что у тебя… это с партийной организацией-то согласовано уже?

— Нет пока еще. Но, думаю, если вы решите…

— Видишь ли, насчет тебя мне не хочется единолично действовать.

— Ладно, — сказал Шаповалов, — я схожу потолкую.

А секретарем партийной организации треста недавно был избран Василий Танцюра — тот самый старинный приятель Шаповалова, с которым они с детства шли нога в ногу, юность прожили в одной комнате общежития молодых шахтеров, не раз делили корку хлеба, вместе поступали в комсомол. Лишь за последние годы они как-то удалились друг от друга: один учился в Москве, второй непрерывно работает на рудниках.

Их разговор сейчас, начавшийся так именно, как начинают разговаривать давнишние друзья, вскоре приобрел несколько иной характер.

Танцюра иронически взглянул на Шаповалова:

— Всюду «летуны». Заразное поветрие, и тебя подмяло. Недаром ты в комиссии по борьбе с текучестью…

Шаповалов твердо сказал:

— Здесь случай совершенно особый.

— Особый, думаешь? У каждого особый!.. А как нам быть с закреплением кадров на рудниках? До конца пятилетки закрепиться — не ты ли сам голосовал «за»?

— Послушай, Вася, — уже сердясь, поднял голос Шаповалов, — я тебе без шуток говорю.

— Ну, посмотри, если без шуток!

Глаза их встретились. У Танцюры — зеленоватые, под белесыми бровями — они теперь светились осуждением и состраданием. В то же время ему было словно неловко за своего приятеля.

Сев рядом и вздохнув, он посоветовал: пусть Шаповалов пристально оглянет собственную жизнь. Уж слишком мечется. Последовательности нет. Был шахтером, собрался в пилоты — передумал, кинулся в матросы, стал на химика учиться, сюда пришел служить, снова хочет сорваться куда-то…

— Да не сорваться! — возмутился Шаповалов. — Нельзя подходить так ограниченно… Пойми: речь идет об исключительно важной научной работе!

— Все понимаю. Ты поделился с профессором идеей, профессору понравилось — он тебя и взялся переманивать. Неохота самому засучить рукава. Бывают такие любители… Научная работа, говоришь? Однако разве и у нас тебе не поручили вести научную работу? Довел ты ее до конца, нет? Или тебе не создали условий в твоей лаборатории? Чего молчишь? Стыдно?

— Вася! — бросил Шаповалов с укоризной.

Он снова принялся объяснять и убеждать. Горячился, сыпал аргумент за аргументом. А Танцюра ни на шаг не сдал позиций.

Долго еще продолжался спор.

Взяв руки Шаповалова в свои, Танцюра просил истолковать все сказанное не во вред их дружбе, а с более высокой точки зрения. Уголь — это сейчас один из главных фронтов строительства социализма. Партия нацеливает коммунистов драться за стабильность кадров в Донбассе. Каждый большевик должен быть примером стойкости для окружающих. И тем более благодаря тому, что они с детства друзья, он не считает себя вправе сделать Шаповалову никакой уступки.

3

Григорий Иванович не забыл о дне рождения Зои. Когда она утром проснулась — а была зима, декабрь, двадцатое число, — она увидела букет живых цветов. Тут же лежали билеты на оперу «Борис Годунов». Сегодня эта опера впервые ставится их областным театром.

В театр Зберовские ходят два-три раза в год. Каждый такой случай — для них событие всегда очень праздничное.

Из университета Григорий Иванович вернулся часов в шесть вечера. Поужинав, они решили с Зоей пройти до театра пешком. Мороз крепчал, под ногами сочно похрустывал снег, и на небе места не было, не усыпанного звездами.

Они уже вошли в зрительный зал и разыскали свои кресла в партере, а щеки у обоих еще горели от мороза.

Почти тотчас началась увертюра.

Зоя Степановна слушала, чувствуя себя как бы подхваченной потоком звуков, несущейся куда-то в ритме арий, хоров и речитативов.

Опера шла, акт за актом.