Судьба No. 5

— Я храню нашу с ним электронную переписку как зеницу ока. — В подтверждение искренности своих слов мэтр иглы и ножниц прижал руку к груди. — А еще у меня есть золотой наперсток.

— Поздравляю, ты очень эксцентричный модельер.

— Золотой наперсток — это престижная премия, — уточнила Алиса.

— Вот именно! — Виталик одарил ее полным обожания взглядом. — И он у меня есть!

— А что у тебя еще есть, кроме золотого наперстка и переписки с Лагерфельдом? — спросил Клим.

— Ему этого мало! — фыркнула Алиса.

— Я гениальный, очень работоспособный, и у меня море идей. — Виталик больше не улыбался, смотрел твердо.

— И ты спас мне жизнь, — подытожил Клим.

— И я спас твою жизнь. — Виталик кивнул.

— Завтра, — Клим загасил сигарету, — я жду тебя в своем офисе. Ровно в десять, не опаздывай.

— Это что-то значит? — осторожно поинтересовался мальчишка.

— Да, это значит, что ближайшие несколько лет тебе придется работать как каторжному.

— Господи Иисусе! — Виталик сначала побледнел, а потом разом залился алой краской. — Алиса, дорогая, этот человек только притворяется злым и бессердечным, а на самом деле он — святой!

Госпожа Волкова скептически хмыкнула. Ну конечно, чего же еще ожидать от этой циничной бестии?!

— Да, Алиса, не спорь! — Виталик чмокнул ее в щеку, наверное, от переизбытка чувств, но Клима перекосило. Пришлось спешно допивать коньяк, чтобы эти двое не заметили, в каком он состоянии. А она все равно заметила, метнула в него острый, как стилет, взгляд и улыбнулась Виталику. Черт, еще, чего доброго, решит, что ему есть дело, с кем она целуется…

— И вот еще что, — сказал Клим жестко, — с твоим дурацким псевдонимом надо что-то делать.

Виталик энергично закивал:

— Это мой предыдущий спонсор так извратился. Лично мне больше нравится Джорджио Армани.

Повисшую паузу нарушил смех Алисы. Она смеялась так звонко и заразительно, что Клим помимо воли тоже улыбнулся, спросил:

— А как тебя кличут по паспорту, Джорджио?

— По паспорту я Виталий Топильский.

— Ну и оставайся Виталием Топильским! На кой хрен эти выверты с иностранными псевдонимами?

Клим сам не заметил, когда атмосфера из напряженно-деловой трансформировалась в непринужденно-доверительную, когда к их столику подсел сначала Жертва, а потом и загадочная Люка. И тут выяснилось, что Жертва — интересный собеседник, а Люка — «мировой парень». И даже Макс при ближайшем рассмотрении оказался вполне добродушным мужиком. А еще обнаружилось, что внимание, которое Клим оказывал Люке, нервирует госпожу Волкову. Во всяком случае, она была единственной, кто в их тесном кружке чувствовал себя не слишком комфортно.

Расходились далеко за полночь. Клим, к этому времени уже изрядно пьяный, рискнул-таки доверить свою бесценную жизнь, а заодно и автомобиль, профессиональной гонщице. Алиса уехала на такси, как всегда не прощаясь. Виталик остался с Жертвой и Максом — ждать Люку.

Климу снова снился кошмар. Летучая мышь-переросток уселась на край его кровати, неодобрительно покачала головой, сказала все тем же смутно знакомым голосом:

— Глупый, смотришь и не видишь!

— Чего не вижу? — Конечно, не стоило вступать в дебаты с собственным кошмаром, но уж больно интересно…

— Ничего не видишь! Не о той думаешь, не той доверился. — Летучая мышь тяжело вздохнула, совсем по-человечески, пожаловалась: — Тяжело мне с вами, неразумными.

— А кому сейчас легко? — Он уже не удивлялся происходящему, да и ночная гостья не вызывала прежнего отвращения, только жалость и желание понять, чего она хочет.

— У нее голова болит.

— У кого?

— У нее. — Летучая мышь нервно дернула перепончатым крылом. — А у меня ничего не болит, только курить очень хочется.

— Бери. — Клим протянул ей пачку сигарет. Летучая мышь оскалила зубастую пасть в улыбке, сказала печально:

— Хороший ты мужик, Клим Панкратов, только дурак!

Обидеться на «дурака» он не успел — сон закончился. Клим открыл глаза, потянулся за сигаретами. Сигарет на тумбочке не оказалось, а он точно помнил, что вечером они там были. Мистика и чертовщина…

«Нет никакой чертовщины, — одернул он себя, — просто вчера кто-то слишком много выпил, вот и мерещится сейчас черт-те что! И мало того, что мерещится, так еще и сигареты тырит, и «дураком» ни за что ни про что обзывает…»

К офису Клим подъехал в дурном расположении духа, всю дорогу от дома до работы разгадывал ночную шараду. На что он смотрит? Чего не видит? У кого болит голова?

Бред! Бред сивой кобылы! Нет, бред летучей мыши. А он, рационалист и прагматик, пытается в этом бреде разобраться. Может, все-таки сходить к психоаналитику?

Виталик ждал его перед офисом, нетерпеливо пританцовывал рядом с легкомысленно-желтым «Пежо». Клим посмотрел на часы — без двадцати восемь.

— Что так рано? — спросил хмуро, — на девять вроде бы договаривались.

— Кто рано встает, тому Бог подает, — сообщил Виталик.

— Ну-ну, — хмыкнул Клим. — Только я не Бог, и в восемь у меня селекторное совещание, так что зря ты так рано приперся.

— Так я подожду. — Виталик не смутился. — Можно, я с тобой пройду, а то у вас там такой охранник… — Он неодобрительно покачал головой. — Муха мимо него не пролетит.