Судьба Лондона. Шесть возможных катастроф

– Отмените любые виды огня на всей территории Метрополии, – сказал он. – Со временем это придется сделать. Весь Лондон должен отапливаться, готовить пищу и приводить в движение все свои машины с помощью электричества. Тогда это будет один из самых здоровых городов во Вселенной. Все будет делаться на электричестве. Никаких тысяч труб, изрыгающих черный ядовитый дым, только ясная, чистая атмосфера. В таких городах, как Брайтон, где местные власти всерьез занялись этим вопросом, электроэнергия стоит вдвое дешевле газа.

– Если бы только Лондон объединился, это было бы дешевле. Ни грязи, ни пыли, ни запаха, ни дыма! Великолепная система в Брайтоне никогда ничего не стоила плательщикам, более того, значительная часть прибыли пошла на облегчение бремени местных жителей. Возможно, это ужасное бедствие заставит Лондон осознать свою опасность, но я сомневаюсь в этом.

Элдред удрученно покачал головой, глядя на темный хаос парка. Возможно, он думал о погибших, которых унесла эта катастрофа. Остальные печально последовали за ним, и Гримферн, направляясь к своему дому, хлопнул дверью в темноту ночи.

Смертельная пыль

История о великой чуме двадцатого века

Колокольчик входной двери нетерпеливо звякнул; очевидно, кто-то торопился. Алан Хьюберт, известный врачь, отозвался на звонок сам, учитывая, что время было за полночь. В холл вплыла высокая, изящная фигура женщины в вечернем платье. Бриллианты в ее волосах мерцали и дрожали, лицо было полно ужаса.

– Вы доктор Хьюберт, – пролепетала она. – Я миссис Филлингхэм, жена художника, как вы знаете. Вы не могли бы немедленно пойти со мной? Мой муж… Я ужинала. В студии… О, пожалуйста, пойдемте!

Хьюберт не задавал лишних вопросов. Он хорошо знал Филлингема, великого портретиста, не только по репутации, но и по внешности, поскольку дом и студия Филлингема находились неподалеку. В районе Девоншир-парка – этого симпатичного пригорода, который стал одним из достижений искусства строителя и садовника, – было много художников. Десять лет назад это было не более чем болото, а сегодня люди с удовлетворением говорили о том, что живут в Девоншир-парке.

Хьюберт прошел по дорожке мимо подстриженных газонов, держа миссис Филлингем под руку, и вошел в парадную дверь. Миссис Филлингем указала на дверь справа. Она была слишком измотана, чтобы говорить. Повсюду мерцал полумрак: на старом дубе и доспехах, на большом портрете военного, стоявшем на мольберте. На сидящей фигуре была великолепная иностранная военная форма.

Хьюберт уловил все это в стремительном мысленном восприятии. Но наибольший интерес для него представляла человеческая фигура, лежащая на спине перед камином. Чисто выбритое, чувственное лицо художника имело жуткий, багрово-черный оттенок, в горле была большая опухоль.

– Он… он не умер? – спросила миссис Филлингхэм ледяным шепотом.

Хьюберт смог успокоить растерянную жену на этот счет. Филлингхэм еще дышал. Хьюберт снял абажур с лампы для чтения и держал электрическую лампочку на конце длинного гибкого стержня над ртом страдальца, стараясь направить поток света на заднюю стенку горла.

– Дифтерия! – воскликнул он. – Это тип Лейбла, если я сильно не ошибаюсь. Некоторые авторитеты склонны насмехаться над открытием доктора Лейбла. Я был его ассистентом в течение четырех лет и знаю лучше. К счастью, я знаю, каким было лечение – в двух случаях оно было успешным.

Он поспешил из дома и вернулся через несколько минут, тяжело дыша. В руках у него были какие-то странного вида инструменты, похожие на иглы. Он вынул электрическую лампу из розетки и вставил вместо нее вилку на гибком проводе. Затем он без церемоний освободил стол и водрузил на него своего пациента.

– Теперь, пожалуйста, держите лампу ровно, – сказал он. – Браво, вы прирожденная медсестра! Я собираюсь применить эти электрические иглы для горла.

Хьюберт говорил больше для того, чтобы успокоить нервы своей собеседницы. Неподвижная фигура на столе вздрагивала под его прикосновениями, легкие расширялись в долгих, трепетных вздохах. Сердце забилось более или менее регулярно. Филлингхэм открыл глаза и что-то пробормотал.

– Лед, – вскрикнул Хьюберт, – у вас в доме есть лед?

Это было хорошо отлаженное хозяйство, и льда в холодильнике было предостаточно. Только после того, как пациент оказался в постели в безопасности, Хьюберт расслабился.

– Мы его еще вытянем, – сказал он. – Через полчаса я пришлю к вам компетентную медсестру. Я позвоню утром и привезу с собой доктора Лейбла. Он ни в коем случае не должен пропустить такое событие.

Через полчаса Хьюберт уже мчался в экипаже по Харли-стрит. Когда он подъехал к дому выдающегося немецкого ученого, было уже далеко за час. В холле горел тусклый свет. Крупный мужчина с огромной лохматой головой и огромным торсом, одетый в самый дорогой фрак, встретил Хьюберта с улыбкой.

– Итак, мой юный друг, – сказал Лейбл, – ваше лицо говорит о волнении.