Судьба Конрада

Я передернулся. Ветер почти стонал в покореженных бревнах, и я слышал, как где-то внутри раскрываются и снова захлопываются двери. Я надеялся, что только из-за ветра.

– Нет, – ответил я.

Позже Кристофер сказал:

– Мои носки превратились в дырки, которые скрепляют петли. Если их вычтут из нашего жалования, сколько эти штуки стоят?

– Они шелковые. Возможно, всю последнюю неделю ты работал даром.

– Вот зараза.

– Как и я. Только я теперь испортил две пары. Сколько мы уже тут сидим?

Кристофер посмотрел на часы. Было почти полшестого. Если в ближайшее время не произойдет очередной сдвиг, мы опоздаем на вечернее дежурство. Внутри башни хлопнули все двери одновременно, заставив нас подпрыгнуть.

– Полагаю, я это заслужил, – сказал я.

– Почему? – спросил Кристофер.

– Потому что… – я вздохнул и решил, что могу признаться. – Возможно, всё это моя вина. Понимаешь, у меня плохая карма.

– Какая еще плохая карма?

– Что-то, чего я не сделал в прошлой жизни, а теперь не делаю и в этой жизни тоже…

– Ты несешь полную ахинею, – заявил Кристофер.

– Возможно, в твоем мире такого не бывает.

– Бывает. Я, между прочим, изучал это как раз перед тем, как уйти. И уверяю тебя, мой дорогой Грант…

– Если ты только в процессе изучения… – начал я.

И тут мы оба поняли, что деревянная башня теперь стала сооружением из темного камня. Без малейшего предупреждения, или помутнения, или рывка в сторону, она стала вдвое шире, хотя и осталась такой же заброшенной. Она была построена из длинных брусков темного сланца, и слегка наклонялась внутрь, к концу сужаясь в квадратную верхушку – высоко-высоко над нами. Перед нами зиял каменный дверной проем, из которого вырывался сырой и довольно гнилой запах. Лестницы больше не было.

– Странно, – произнес Кристофер. – Я не почувствовал изменений. А ты? Что скажешь, Грант? Рискнем заглянуть внутрь?

– Это больше похоже на дом, чем деревянная штука, – сказал я. – К тому же, мы застряли здесь, если не сделаем что-нибудь.

– Верно. Пошли.

Мы встали и поволокли пса к пустому квадратному дверному проему. Внутри пахло ужасно, и там было абсолютно пусто. Свет проникал сквозь крошечные окна – на самом деле просто щели между сланцевыми плитами, – и мы увидели, что лестница теперь внутри. Она зигзагами шла по одной из стен и представляла собой просто ступени без какого-либо ограждения с наружной стороны. Как всё остальное, они были из сланца, но такими старыми, что вроде как наклонялись наружу – к пустому центру помещения. И проблема состояла в том, что здание было куда выше деревянной башни.

Я сказал себе, что это не хуже Столового утеса. Кристофер сглотнул.

– Стоит поскользнуться, – произнес он, – или оступиться, и мы станем пищей для Чемпа. Но думаю, я смогу приклеить нас магией к ступеням, если мы будем держаться рядом.

Пес поначалу отказывался входить внутрь. Я знал, дело в запахе в сочетании с видом этой лестницы, но Кристофер весело объяснил, что бедняга Чемп живет в парке, и, вероятно, ему запрещено входить внутрь дома. Это могло быть правдой. Как бы то ни было, Кристофер подтащил сопротивляющееся животное к основанию лестницы. Здесь Чемп уперся всеми четырьмя гигантскими лапами и не желал двигаться. Мы попробовали подняться на небольшое расстояние и соблазнительно позвать его, но он просто ушел к середине темного, вонючего пола и снова начал выть.

– Безнадежно! – сказал Кристофер.

Он спустился и привязал шейный платок к ошейнику Чемпа, чтобы вести его. Он потянул. Шейный платок растянулся. Чемп перестал выть, но дрожал с ног до головы и по-прежнему отказывался двигаться.

– Может, он знает что-то, чего не знаем мы? – предположил я.

Я положил руку на ступеньку над головой, и она была склизкой. Здорово было бы получить предлог не взбираться по этой штуке.

– Он знает ровно то, что знаем мы. Просто он трус, – сказал Кристофер. – Чемп, я отказываюсь накладывать чары принуждения на простую собаку. Давай же. Становится поздно. Ужин, Чемп. Ужин!

Это сработало. Чемп рванул наверх по лестнице. Меня впечатало в сланцевую стену – сначала псом, а потом Кристофером, которого пес потащил за собой, и мне пришлось карабкаться с маниакальным усердием, чтобы догнать их. Мы с бешеной скоростью поднялись по первым трем зигзагам, но потом, когда пустое здание вокруг нас будто превратилось в глубокий вонючий колодец, Чемп, похоже, понял, что дыхание ему еще понадобится, и замедлился.

Так стало хуже. Я взбирался, скользя спиной по шершавой стене и изо всех сил надеялся, что чары Кристофера достаточно сильны. Некоторые ступени наверху были разбиты, и еще больше наклонялись наружу. Чтобы не думать об этом, я спросил:

– Почему ты сказал, что мой злой Рок, моя карма – полная ахинея?

Мой голос разносился вокруг безжизненным гудением. Когда Кристофер ответил сверху, его голос добавил еще безжизненного эха:

– Не думаю, что у тебя есть карма. Ты чувствуешься новым и свежим. Либо это твоя первая жизнь, либо предыдущие были безупречны.

Я знал, он ошибается. Он заставлял меня выглядеть прямо-таки младенцем.

– Что ты имеешь в виду? – прогудел я.