Судьба Конрада

– Произошло изменение, мистер Максим, – объяснил я. – Несколько секунд назад мы готовили омлет. Думаю, кто-то потянул вероятности.

Изумленный взгляд Кристофера превратился в ухмылку озарения.

– В самом деле, Грант? Сдвиг вероятностей? Не знал, что это чувствуется вот так.

Мистер Максим угрюмо посмотрел на нас.

– Я помню, что вчера решил научить вас готовить яичницу с беконом. Но верю вам на слово. Персонал постоянно говорит мне, что вещи меняются. Я никогда не замечал, – тут он стал подозрительным и требовательно поинтересовался: – Вы же не морочите мне голову, а?

– Нет, честное слово, – ответил я. – Книги в нашем магазине тоже так менялись.

Кристофера посетила идея.

– Если он в самом деле не помнит… – прошептал он мне и сказал мистеру Максиму: – Мне хотелось бы спросить вас насчет вина…

– Хватит! – рявкнул мистер Максим. – Говорю в первый и последний раз: ни одно вино не подают к яичнице с беконом! А теперь очисти свои туфли.

– Хмм, – произнес Кристофер.

Он аккуратно слил яичницу с каждой туфли в большое ведро, а потом вслед за ней стряхнул бекон.

– Очевидно, и в этой вероятности мы хотели дегустировать вино. Думаю, это означает, что погреб важен.

– Что ты там бормочешь? – рявкнул мистер Максим.

– Ничего, ничего, – ответил Кристофер. – Лишь про то, чем мы собираемся заняться в свободное время. Думаю, это не изменилось, не так ли, Грант?

Не изменилось. К нашему облегчению, как только графиня сложила салфетку и покинула столовую, мистер Амос торжественно дал нам позволение идти. Поскольку он наблюдал за нами, мы чинно прошли по черному полу вестибюля, но едва оказавшись за зеленой дверью, побежали. Мы прогромыхали вниз по каменным ступеням и пронеслись через подвал к ближайшей двери на улицу. Бег сам по себе доставлял мне удовольствие. Изморось прекратилась, и мы, смеясь, выскочили на солнце.

Конюшня – на другой стороне двора позади кухни – оказалась гигантским сооружением, похожим на два сарая, соединенных башней с часами. Там я предоставил Кристоферу разговаривать с дежурным конюхом. Он куда лучше меня умел включать обаяние. И он включил. Не успел я глазом моргнуть, как мы уже шагали по мягкому проходу в большом тусклом сарае, глазея на просторные стойла, выложенные еще более мягким материалом. Лошади в стойлах клали морды поверх дверей и глазели на нас в ответ.

Меня охватила лютая тоска. О, если бы я не родился и не вырос в книжном магазине, если бы я родился помощником конюха, как провожавший нас мальчик, тогда я мог бы весь день проводить с этими громадными красивыми лошадьми. Их запах ударил мне в голову, а их вид переворачивал сердце. Там был один действительно большой конь, почти красной масти с белой полосой по горбатому благородному носу, который особенно мне понравился. Его звали Тирон. Имена всех лошадей были подписаны на дощечках снаружи стойла.

Помощник конюха сказал, Тирон принадлежал старому графу, и, вероятно, его скоро продадут. Хотел бы я быть достаточно богатым, чтобы купить его. Новый граф любил лошадей другого типа, сказал мальчик и показал нам двух лошадей графа Роберта – меньше размером и более темной масти, которые двигались как кошки. Их звали Рассвет и Сумрак. Кристофер, который брезгливо морщил нос и которому решительно здесь не нравилось, сказал, что имена звучат ужасно по-девчоночьи. У леди Фелиции было три лошади: Айсберг, Пессимист и Оракул. Оракула как раз седлали в конце барака, готовя его к прогулке леди Фелиции. Счастливица.

Мы понаблюдали за процессом – я с интересом, Кристофер, зевая, – пока мальчик не упомянул, что в следующем сарае они держат машины.

– А, – произнес Кристофер, внезапно проснувшись. – Отведите меня к машинам.

Я расценил это как то, что Кристофер не обнаружил следов Милли в сарае с лошадьми. Я печально последовал за ним в соседний сарай, где чудесное сено и запах животных сменились на чад от моторного топлива. Шесть щеголеватых механиков полировали здесь ряд сверкающих седанов.

– Так-то лучше, – произнес Кристофер. – О чем задумался, Грант? Выглядишь мрачным.

Я вздохнул:

– Я думал, что совершил ошибку, не родившись в этой жизни помощником конюха. Но, возможно, выбирать и нельзя. Возможно, то, что я совершил, заработав дурную карму, означает, что я должен был родиться в книжном магазине.

Кристофер одарил меня одним из своих долгих отсутствующих взглядов, пока мы продвигались вдоль машин.

– Почему ты так уверен, что твоя душа заново пущена в оборот, Грант? Я не вижу никаких тому доказательств.

– Мой дядя Альфред знает. Он так мне сказал. У меня была плохая предыдущая жизнь.

– Слово твоего дяди Альфреда не закон, – ответил Кристофер. – О, смотри. У этой машины видны все внутренности.

Мы прислонились к стене рядом с машиной, и Кристофер с нелепым интересом наблюдал, как механик что-то делает под открытым капотом. Я зевнул. Спустя бесконечные пять минут Кристофер спросил:

– Можешь оторваться, Грант? Мы должны осмотреть сад.