Судьба империи

Но есть и то, что следует квалифицировать как биологический террор – прежде всего наркотики. В сущности, это вариант биологического оружия массового поражения. Наркомания была и в СССР. Но с тех пор произошли сдвиги тектонического характера. В этот бизнес включены те, кто должен его пресекать. На нас, как на рынок сбыта, натравлены целые страны-производители и страны-поставщики. За это еще и выкачиваются из страны огромные деньги. Вещества совершенствуются. Продвигаются в школу. А мы тем временем рассуждаем о том, что новая смесь или формула еще не включены в список наркотических веществ и потому могут беспрепятственно распространяться. Это вполне серьезно декларируется на государственных телеканалах, что свидетельствует о глубине проникновения этой технологии биотеррора в наше общество. Очевидно, что нужно вводить разрешительный принцип – можно только то, что прямо разрешено, все остальное нельзя. Мы не можем принуждать наркоманов к лечению. Мы не можем их изолировать. Поэтому они продолжают потреблять зелье, совершают преступления с целью добыть деньги или просто тянут их из бюджета семьи и поддерживают дилеров. Хотя очевидно, что человек с такой зависимостью – уже не человек в отношении самой этой зависимости, не субъект волеизъявления. Значит, нужно ограничивать его правосубъектность, правоспособность или хотя бы дееспособность. Наказание за употребление также не помешало бы. Но как можно, ведь в США уже началась легализация наркотиков! Наиболее проницательные аналитики справедливо замечают, что массовая борьба с курением по всему миру, проходящая под лозунгами здоровья, по своему итоговому балансу может оказаться сильнейшей акцией нездоровья, поскольку освобождает тем самым рынок для наркотиков.

Мы не можем выписать рецепт здоровья, рецепты возможны только в медицине. Здоровье есть явление самой жизни, и значит, не может быть ведомственным, специализированным делом. Это одно из оснований существования государства как такового. Это сфера прямой защиты жизни и безопасности жизни как таковых. И поэтому в сфере здоровья государство может много больше, чем в сфере культуры и даже образования. Надо реализовать эти возможности.

Глава 3 Апология консерватизма

«Прошедшее не менее онтологично, чем будущее, умершие поколения не менее онтологичны, чем поколения грядущие. В том, что было, не меньше от вечности, чем в том, что будет».

Н. А. Бердяев

Дмитрий Куликов, Тимофей Сергейцев

Консервативный проект – это установка на преемственность, воспроизводство и историческое развитие государства. Рассуждение о культурных основаниях социального проектирования.

Достаточно заглянуть в словари или Интернет, чтобы понять, что существует множество определений консерватизма. Однако все они мало что дают человеку, желающему уяснить для себя сущность этого явления, поскольку представляют всегда аспектный, предметный взгляд на те или иные социальные феномены, которые авторы определений рассматривают как проявления консервативной позиции.

Вместе с тем потребность в понимании сущностных, определяющих смыслов и значений консерватизма является весьма высокой. Разворачивающийся кризис человеческой цивилизации, проходящий на фоне исторического банкротства базовых идеологий XIX – $5X веков – таких как социализм-коммунизм и демократизм-либерализм – вынуждает нас обратиться к консерватизму как «последней надежде» на пути поиска стабильности и противодействия цивилизационному кризису. Обращение российской правящей элиты к понятию консерватизма, таким образом, не случайно и вполне исторично в сегодняшнем кризисном мире.

Однако представляется малоперспективным рассматривать консерватизм как еще одну идеологию (каковой, впрочем, он и так является) в качестве обоснования всех контрреволюционных социально-политических процессов. В идеологическом аспекте консерватизм часто не отличим от традиционализма, охранительства, различных типов негативной реакции на изменения.

ХХ век – век светских религий социализма-коммунизма и либерал-демократизма, пришедших на сегодняшний день к пределу своих возможностей. Светская вера в коммунизм или либеральную демократию уже больше не обеспечивает необходимой целостности и воспроизводства человеческих общностей. И дело тут не в содержании этих светских религий. Дело в том, что сам способ организации человеческих общностей через догматически предъявляемую идеологию (светскую веру) в качестве рамки существования такой общности, имеет очень короткий исторический жизненный цикл.